Все помещения монастыря переполнились путешественниками, как и мы, искавшими в нем кров и ночлег. Никому не было отказа. В громадных залах поместились те же англичанки, сербы, французы и мы – русские, словаки, – все те, кому приходилось встречаться все время на пути. Когда наступила ночь, монастырский двор осветился кострами, взошла полная луна, – зрелище было волшебное.

Наутро мы отстояли обедню. Отец Варсонофий повел меня в монастырскую «скрывницу», в которой хранятся сокровища. Нужно было пролезать в небольшое отверстие, обычно замаскированное. Некоторые предметы представляли первостепенную историческую ценность, между ними – хризовул[216], подписанный королем Душаном, с дарственной записью поместий и угодий монастырю; чаша того же короля, кувшин королевича Марко. Посоветовавшись со мною, о. Варсонофий сказал мне, что он думает эти немногие предметы закопать отдельно в землю, где-нибудь в мусоре, так чтобы не догадались, где искать, все же остальное оставить как есть. Он думал, что тогда будет возбуждено меньше подозрений, между нашими спутниками был маршал Двора старого короля, который вез с собой корону и мантию короля. Он хотел оставить эти предметы в Дечанах – не знаю, исполнил ли он свое предположение. Некоторые парадные придворные кареты попадались мне в пути, их тащили волы.

После обедни, простившись с гостеприимным о. Варсонофием, который отпустил с нами каймака, хлеба, сыру и всякой всячины, мы пустились в путь в Ипек[217].

Уже смеркалось, когда мы подъехали к Ипеку. Я подъехал к патриархии, где должен был остановиться. Это было здание XIII века, следовательно – еще старше, чем Дечаны, Меня принял местный епископ Никифор Джурич, получивший воспитание в России{124}. Нашим монахам в Дечанах пришлось, однако, немало натерпеться раньше от него. Он взводил на них различные небылицы и кажется дорого дал бы, чтобы их выжить, хотя, конечно, на их место не нашлось бы черногорских монахов, монастырь был бы заброшен, и служба, без сомнения, не совершалась бы с прежним благолепием.

Меня митрополит встретил очень хорошо. Мы с ним тотчас отправились в храм. К сожалению, было уже темно, и я не мог как следует осмотреть его. Храм интересен, но, конечно, уступает Дечанскому.

Снова пришлось, чем свет, выступать дальше. Это, должно быть, было 11 ноября. Патриархия, где я остановился, была на краю города, и оттуда прямо шел наш путь. Мы выехали верхом, потому что вся дальнейшая дорога шла через горы. Приблизительно через полчаса после Ипека начался крутой подъем в гору. Зрелище было величественное. Внизу бурлил поток, кругом громоздились высокие горы. У меня была славная горная лошадка, умная, смирная. Я предоставил ей самой выбирать путь, хотя и неприятно было, что она, по обычаю горных лошадок, все время норовила идти по самому краю дороги над обрывом. У меня как рукой сняло всякое головокружение. Воздух был чистый, бодрящий. Дивная красота окружала нас. По временам мы останавливались, чтобы напиться чудной студеной воды из горных ключей. Особенно нравилось это моей лошадке. К сожалению, у нее от этого сделалось воспаление легких и через день она у меня издохла.