Политика Французской революции была его любимой темой для разговора, и его так интересовали новейшие события, что «он прошел бы огромные расстояния, чтобы получить почту». Достоверная приватная информация доставляла ему величайшую радость[1329]. В 1798 году он еще «всей душой любил дело французов, и никакие вспышки безнравственности не заставляли его сомневаться в том, что „представительная система была лучшей“»[1330]. Он был «открытым республиканцем». Придворный капеллан, профессор математики и защитник Канта, был, по-видимому, одним из немногих, кто придерживался той же точки зрения[1331]. Краус тоже проявил большой интерес к событиям во Франции и «целиком превратился в республиканца»[1332].

«Критика способности суждения» (1790): «Целесообразность без цели»

«Критика способности суждения» (1790): «Целесообразность без цели»

Почти сразу же после окончания второй «Критики» летом 1787 года Кант приступил к «работе над „Основоположениями критики вкуса“»[1333]. Но к тому моменту, когда эта книга наконец вышла в 1790 году, из основоположений она превратились собственно в критику.

За два года до того, как он опубликовал эту «заключительную часть критики», он написал статью «О применении телеологических принципов в философии», которая вышла в Der Deutsche Merkur в январе и феврале 1788 года. Причиной для написания статьи стала критика двух его работ, «Определение понятия человеческой расы» и «Предполагаемое начало человеческой истории», в конце 1786 года в Der Deutsche Merkur. Автором был Иоганн Георг Адам Форстер (1754–1794), младший сын известного географа Иоганна Рейнгольда Форстера. Кант хотел ответить на критику. Одновременно с этим Рейнгольд спросил в октябре 1787 года, не может ли Кант публично поддержать его «Письма о кантовской философии». Статья представляла для Канта возможность сделать и то и другое, хотя два этих вопроса не имели почти ничего общего[1334].

Кант обращается ко второй задаче в самом конце статьи, указывая, что автор анонимных «Писем» получает полное его одобрение и что они с ним работают над «общим делом», а именно над разработкой «твердых основоположений спекулятивного и практического разума»[1335]. Он также благодарит автора, а в самом последнем абзаце, видимо, дописанном позже, называет Рейнгольда автором «Писем» и выражает свое удовлетворение тем, что тот недавно стал профессором философии в Йене. Кант наверняка действительно был доволен, что еще один из его приверженцев получил должность: его философия приобретала все большее влияние в академических кругах.