Проблема комического носит непростой теоретический характер. Подчас невозможно определить, почему, например, один и тот же поступок, одна и та же ситуация в жизни, то рождает комический эффект», то оставляет нас равнодушными. Как верно писал В. Пропп: «Чтобы правильно понять комический эффект, должен быть изучен не только комический объект, но и смеющийся субъект, т.е. человек в его индивидуальном и общественном сознании и развитии. Смех обусловлен не только законами биологии, но и законами истории. Комедии Аристофана основаны на иных предпосылках, чем комедии XIX века. Смех обусловлен также национальными и личными свойствами человека»[6, 29].

Еще сложнее выглядит проблема комического в художественном творчестве.

* * *

Мы рассматриваем смех, комическое с точки зрения эстетического генезиса. Другие аспекты данной проблемы комического, както: собственно психологический, психофизиологический моменты мы не принимаем во внимание [7].

В древности (скажем более точно – в античности) комическое появляется как антипод подлинно прекрасному, возвышенному пониманию жизни. Хромой горбун из «Илиады» вызывает смех у героев эпоса своим уродством, несоответствием идеалу прекрасного телом и духом древнего грека. Великолепен и свободный смех богов в «Илиаде». Этот античный смех носит во многом катарсический, очищающий характер – он сосредотачивал общественное внимание на том, что достойно было отторжения, исключения из принятого ряда идеалов и идей.

Одно из самых первых определений комического принадлежит Аристотелю. Он писал в «Поэтике: «Комедия же… есть подражание /людям/ худшим, хотя и не во всей их подлости: ведь смешное есть некоторая ошибка и уродство, но безболезненное и безвредное; так, чтобы недалеко /ходить за примером/, смешная маска есть нечто безобразное и искаженное, но без боли» [8, 650].

В определении Аристотеля есть известная нормативность, которая позволила будущим исследователям комического (например, Н. Фраю) говорить о взаимосвязи этического и эстетического как об одной из самых существенных сторон комического.

Комедии Аристофана, Менандра содержали в себе установочный, превентивный как бы смех – заранее зрителю (прежде всего) и читателю было известно, над чем необходимо смеяться. Это был смех в «структуре», в четко обозначенной иерархии общественных и – соответственно – эстетических ценностей. Собственно, античный смех знает только одну разновидность комического – фарс, то есть нарушение пропорций в изображенном явлении, чтобы эффект от высмеивании был значительнее.