Пройдя еще версты две, дорога подходит почти к самому берегу реки: здесь, само собой, всякая проходящая команда непременно остановится, чтобы напоить лошадей после суток движения (ночевать приходилось, где застанет тьма, без воды, а люди запасались в Шуре в манерки, бутылки, баклажки) да и самим помыться, освежиться. Горцы ближайшего аула Зубут всегда вертелись на своем левом берегу у этого места и нередко переходили и на правый берег, скрываясь в растущих здесь деревьях и густых кустах гребенчика, поджидая добычи в виде отставшего или неосторожно удалившегося от колонны. Таким-то образом в этом самом месте и случился захват в плен двух офицеров Кабардинского полка в 1848 году, о чем я рассказал в предшествующих главах.
Мы тоже остановились здесь, но приняты были все меры для предупреждения какого-нибудь внезапного нападения. Следовавшие за нами со своего берега горцы видели, что надежды на добычу плохие, и потому, очевидно уж, ради потехи только, пустили нам несколько выстрелов, на которые солдаты, обрадовавшись случаю, подняли целую трескотню, не умолкнувшую, пока нескольким не досталось по зубам от фельдфебелей и капралов. Удивительна эта страсть у всех солдат к стрельбе: как будто вся суть в том, чтобы поскорее выпустить свои патроны! Особенно в те времена, из отвратительных, негодных гладкоствольных кремневых ружей, когда едва из десяти человек один имел понятие о прицельной стрельбе, это сыпание пулями в сторону неприятеля составляло какое-то особое, дорогое удовольствие для солдат, но совсем бесцельное и почти безвредное для неприятеля. Особенно в Чечне это практиковалось в обширных размерах, и преимущественно батальонами, приходившими в зимние экспедиции из других соседних районов, где зимой действий не происходило. Стоило только, чтобы, подходя к лесу, против рассыпанной цепи раздался один выстрел какого-нибудь шалопая чеченца, засевшего где-нибудь за частым орешником или на высокое дерево, как пойдет по всему лесу такая жарня, такие перекаты то усиливающейся, то ослабевающей перестрелки, что новый, еще не совсем ознакомленный с местными обычаями человек вправе подумать, что идет ожесточенный бой, что жертвы валятся, конечно, десятками, если не сотнями… А если новый человек да к тому же «начальство», которому поручена отдельная часть отряда, то он засуетится, начнет рассылать приказания, подкрепления и прочее. Между тем единственные жертвы – напрасно выпускаемые патроны, напрасно расточаемые казенные деньги. Старые офицеры уже знали это, и, бывало, спросишь у иного: «Что это там такой сильный огонь открыли?» – «Ничего,