30 января Г. О. Гаузнер[833] рассказывает о японском театре кабуки, а Д. Е. Аркин – о театре современной Японии[834]. 4 февраля Филиппов делает сообщение о первых постановках «Горя от ума» в Малом театре[835].

13 февраля на пленарном заседании Теасекции С. Ф. Иконников, вернувшись с Международного театрального конгресса, читает доклад «Всемирное театральное объединение»[836]. Напомню, что на конгрессе 1927 года обсуждалась, в частности, проблема авторского права режиссера.

Исследователи пытаются как-то примениться к новым запросам властей. 13 февраля 1928 года Якобсон выступает на совместном заседании кабинета Революционного театра и Кабинета Агитации и пропаганды на тему: «Проблема учета массовых празднеств»[837]. Мысль привычно теоретизирующего, пусть и на неожиданном материале, докладчика состоит в том, что и этот материал возможно рассматривать не с административной точки зрения, а в научном ракурсе. Для этого помимо учета служебного должен быть учет научно-исторический – с тем чтобы выявить «рецептуру явления».

24 февраля в Теасекции проходит целый ряд докладов:

Б. М. Теплов[838] на совместном заседании подсекции Теории Теасекции с Психофизической лабораторией рассказывает о «Выработке методов ритмического анализа видимой стороны актерского исполнения»[839]. Автор предлагает дифференцировать исполнение актера на интерпретацию рисунка роли, звук, пластику, ритм и прочие элементы, чтобы затем свести их в единую картину. С. Н. Беляева-Экземплярская дает «Сравнительное описание актерского исполнения»[840]. Наконец, новый сотрудник Теасекции Л. А. Скляр представляет «Опыт описания целой роли»[841] (на материале спектакля «Пурга» по пьесе Д. А. Щеглова[842], разбирается роль Оллан).

В отличие от прошлых лет, по большей части с сообщениями выступают приглашенные, сотрудники слушают, не предлагая собственных тем.

И лишь весной 1928 года театроведы оживляются: Мейерхольд выпускает «Горе уму», и вокруг спектакля вспыхивают бурные споры.

7 марта, когда официальная премьера еще впереди, проходит совместное заседание Теасекции и Ассоциации теамузокинокритиков (при Доме печати)[843].

С докладом «История текстов „Горя от ума“» выступает литературовед Н. К. Пиксанов[844]. Затем Филиппов рассказывает о сценической истории грибоедовской комедии[845]. В прениях Филиппов скажет о том, что «в спектакле <…> мы можем ждать новой интерпретации, каковая, надо думать, будет очень интересной. <…> Будет еще что-то новое»[846].

Напомню, что во время репетиций именно на авторитет и работы Пиксанова-текстолога ссылался Мейерхольд, компонуя сценический текст «Горя уму». И в эти месяцы упоминал имя литературоведа с уважением. Из работы Пиксанова 1911 года режиссер узнал и о первоначальном названии комедии: «…Музейный автограф был озаглавлен так: „Горе уму“ (затем самим Грибоедовым переделанное в „Горе от ума“). И если в позднейшем „Горе от ума“ основной темой является столкновение между умным, благородным и отзывчивым Чацким <…> и отсталым, своекорыстным обществом, „фамусовскою Москвою“, – то в изначальном „Горе уму“, надо думать, предполагалось расширить и углубить смысл этого конфликта, придав ему не местный, бытовой и временный только, но более общий, быть может, даже философский характер…» – цитировал Пиксанова Мейерхольд в одном из выступлений[847].