И добавляет, как бы в оправдание, что выгода эта была очень скромная. Но Луи напрасно так стыдился за своего отца. Ситуация менялась, и Расин явно не был корыстным исключением среди своих современников-литераторов.

Один из тогдашних книгоиздателей жаловался: «В былые времена авторы давали издателям деньги, чтобы участвовать в расходах по печатанью их сочинений, и эти деньги они брали из пенсий и вознаграждений от Короля и его министров, которые таковыми благодеяниями побуждали их работать для публики; и если не все были в состоянии давать деньги, по крайней мере никто их не требовал. Нынче же стало все наоборот, и в бедности ли, в алчности ли иных авторов тут причина, или кто-то другой ввел такой обычай, но укрепился он так прочно, что искусство сочинительства стало словно бы ремеслом, которым зарабатывают на жизнь». Очень точно сказано: вольные труды литератора, целиком зависевшего от щедрот и милости титулованных меценатов, превращались в профессию, такое же рабочее занятие, как всякое другое. Но в XVII веке перемены в положении людей искусства только начинались, и надо сказать, Луи Расин был прав, говоря о скромности гонораров своего отца. Только шло это не от его бескорыстия, а от сложившейся к тому времени практики оплаты литературного труда. За каждую напечатанную пьесу Расин, очевидно, получал от издателя ливров 200–300.

Но драматургу за театральную пьесу платила еще и сама труппа. Правила тут были разные: либо выплачивалась сразу, еще до премьеры, довольно крупная сумма – Корнелю, скажем, за «Аттилу», появившегося в один год с «Андромахой», и за «Тита и Беренику» и мольеровская труппа отдала по 2000 ливров. Либо автору назначалась какая-то доля от сборов с каждого спектакля. Так или иначе, к 1670 году репутация Расина была уже достаточно высока, чтобы за свои пьесы он получал от театра столько же, сколько и Корнель.

Можно не сомневаться, что был у Расина и еще один источник благ: разного рода денежные награды и подарки прямо из личных средств короля – как это тогда называлось, «из шкатулки», – и от его приближенных.

В итоге, если сложить вместе все эти разнородные поступления, получается, что годовой доход Расина в те времена составлял никак не меньше 4000 ливров. Много это или мало? И вообще, что такое тысяча ливров в последней трети XVII века?

В начале 1678 года губернатор городка Коньяк, Шарль д’Обинье (внук Агриппы д’Обинье, знаменитого поэта-гугенота, сподвижника Генриха IV) после некоторых колебаний в выборе невесты – за одной девицей давали 100 000 ливров, за другой 300 000 – наконец женился. Но бюджет и течение быта молодой четы никак не налаживались, и сестра Шарля, воспитательница детей короля и маркизы де Монтеспан, к тому времени давно овдовевшая и вообще женщина многоопытная, написала ему письмо с подробными советами, как супругам устроить свою жизнь.