Но как и для Мольера, турецкий реквизит для Расина в «Баязиде» важен не сам по себе. В предисловии к пьесе Расин будет, как обычно, уверять, что точно следовал своим источникам (в ответ на обычные упреки в том, что турки у него недостаточно «турецкие»). На самом деле в подробностях сюжета он от подлинной истории отошел весьма далеко. Но дух Востока – как его понимали тогдашние европейцы, конечно, – он постарался передать со всей серьезностью. Он достиг внутренней зрелости мастера, он добился признания извне. Злободневность и пикантность материала как средство достижения успеха у зрителей, конечно, еще играют свою роль при выборе сюжета; но главное – соответствие этого материала собственным глубинным настроениям и замыслам драматурга.

От «Андромахи» до «Береники» Расин, казалось, нашел и отделал все существенные заповеди и приемы своей работы, все «кубики», из которых строятся его пьесы. Простота интриги, симметричная стройность плана, строгость языка, певучий стих, неразделенная страсть властителя к пленнице, неумолимость любви, готовой довольствоваться в ответ лишь любовью, слабость мужчины, пытающегося откупиться от любви чем угодно, только не любовью, способность женщины к самоотречению, но лишь при уверенности, что она любима, хитрость дворцовых политиков и грозно безмолвствующий народ за сценой, – все это придумано, испробовано, увенчано успехом.

События, произошедшие в 1633 году в серале Великого Султана, сама обстановка сераля, его лабиринты, шепоты, сладкая духота, вечно запертые двери, проникнуть через которые нельзя под страхом смерти, – все это давало Расину возможность что-то из найденного прежде довести до последней степени напряженности, а что-то и отбросить для другого, нового, повинуясь тому, что подспудно в нем вызревало.

Ситуация, в которой любящий властен над жизнью и смертью любимого, здесь сгущена до предела. Султан Мурад, отправляясь в поход под стена Багдада, доверил своей любимой наложнице Роксане право казнить или миловать его младшего брата Баязида, опасного султану уже тем, что он одной с ним крови и потому может претендовать на престол. Впрочем, не только это право дано Роксане: она сумела снискать такую милость повелителя, что тот дал ей титул султанши (хотя она и не родила ему сына – обязательное условие для возведения в такой сан) и вручил всю полноту власти в Стамбуле на время своего отсутствия. Но Баязид не просто юноша царского рода, он храбр, горяч, красив, любезен. И тут у многоопытного старого политика, великого визиря Акомата, которого Мурад, раздраженный преданностью янычар визирю и его влиятельностью в делах государства, подверг опале, рождается хитроумный план. Он внушает Роксане, что военное счастье переменчиво, что Мурад может погибнуть или потерпеть поражение, а вместе с этим и потерять власть. Но главное – что царевич Баязид молод, умен, хорош собой; воображение Роксаны было распалено рассказами о злосчастьях и достоинствах Баязида; единственная встреча с ним, которую Акомату удалось устроить вопреки суровым законам сераля, довершила остальное. Роксана без памяти влюблена в Баязида; она готова возвести его на трон независимо от исхода военных предприятий Мурада. Акомат же с помощью искусно распускаемых слухов готовит народ принять и поддержать дворцовый переворот; раба, явившегося к нему от Мурада с приказом казнить Баязида, он преспокойно велел утопить. В награду за такие услуги он желал бы получить от Баязида руку Аталиды, посредницы в сношениях Роксаны с Баязидом, в чьих жилах тоже течет царская кровь.