Роксана, как и Береника, отвергает все, что не есть любовь, но Береника это делала, презирая все земные блага, власть, почести и славу; Роксана же о них помнит, и признательность Баязида вызывает у нее гневную иронию еще и потому, что таких земных благ, которые он мог бы ей дать, просто нет. Но и жизнь без Баязида для нее невозможна:
Но когда сомневаться в подлинной причине холодности Баязида для Роксаны становится уже невозможно, в неистовую страсть вплетается изощренная жестокость:
Конечно, этой зловещей мечте Баязид не даст сбыться. Но как подходит мрачной жажде мести и тот способ, которым она все же осуществляется! За дверями покоев султанши ждут немые рабы, и как только Баязид выйдет от Роксаны, они исполнят заранее отданный приказ удавить его. Так что когда Роксана, взбешенная мольбами Баязида пощадить Аталиду, велит ему удалиться, – это значит, что она посылает его на казнь. Так страшна, смертоносна страсть Роксаны.
Но одна ли эта страсть причиной гибели Баязида? В пьесах Расина, начиная с «Александра» и за исключением «Береники», неизменно появляется пара женских персонажей, связанных соперничеством, – не обязательно любовным – и противопоставленных как гордыня и кротость, необузданность и мягкость, властность и нежность. Что касается «неистовой» женской натуры, Гермионы или Агриппины, то при всей противоречивости раздирающих их чувств, облик их ясен, черты определенны и легко постижимы. Но тихие смиренницы оказываются гораздо сложнее. Юния – не столь частый у Расина образец душевной цельности – здесь стоит особняком.
Но благородная Андромаха была способна на ложь во спасение и самообман. И с невинной, любящей и любимой Аталидой все обстоит непросто; узнав об участи, постигшей Баязида, она восклицает:
И закалывается – прямо на сцене, на глазах у зрителей, чего правила драматического искусства рекомендовали избегать. Этот монолог завершает трагедию, следовательно, занимает место, отводимое обычно для ее «морали»; во всяком случае опровергнуть обвинения Аталиды самой себе уже ничто не может.
И вправду, страсть Роксаны губительна потому, что ее формула – «Люби меня, или я тебя убью». А любовь Аталиды для того, чтобы нести спасение, должна быть совершенной, очиститься от всякого себялюбия, от малейшей примеси ревности и выражаться словами: «Люби кого угодно, только живи». Ее самоотречение обретет смысл только в том случае, если будет беспредельным – и беспредельно искренним.
Что час испытания рано или поздно настанет, Баязид и Аталида, конечно, догадываются, но странным образом у них ничего не заготовлено к этому часу. Беспечные, непредусмотрительные, импульсивные «восточные» характеры! Все будет зависеть от первого порыва страсти. А страсть, пока Баязид рядом с Аталидой и она верит его клятвам, подсказывает ей слова самой бескорыстной и одновременно самой деятельной, зрелой женской любви, не стесненной никакими предрассудками, презирающей все побрякушки гордыни: