«Митридат», в сущности, не вызвал критических уколов от бойкой литераторской братии. А спорить с Расином в театре на равных было уже некому. Вскоре после премьеры «Митридата» умер Мольер, некогда благодетель Расина, затем его заклятый враг. Тот же архиепископ Парижский, который приветствовал Расина в стенах Академии, запретил хоронить Мольера по обряду – как актера, отлученного от церкви и не раскаявшегося в своем ремесле, и обойти этот запрет удалось только прямым вмешательством короля.

Смертельный приступ болезни случился с Мольером на четвертом представлении его новой комедии, «Мнимого больного», – пьесы, в которой он, как и в «Мещанине во дворянстве», тоже старался согласить вещи несовместимые, переплавив их в игру, в искусство, и тем доведя дело до счастливой развязки. При всей разнице важнейших признаков – жанра, сюжета, языка, – Мольер в последних своих пьесах так же искал гармонии и цельности, преобразуя мир в театральную условность, как Расин в «Митридате». Только, может быть, успешнее. И так же, как у Расина, в другой его поздней комедии, «Ученых женщинах», ощутимы начатки семейной драмы, заглянувшей из следующего столетия. Только, может быть, ощутимее.

Тем горше думать о житейском разладе между этими двумя людьми, казалось, созданными для того, чтобы понимать и дополнять друг друга.

А великому Корнелю предстояло прожить еще десяток лет, но слава его все определеннее становилась лишь отзвуком былого. Его трагедия «Пульхерия» шла в один сезон с «Митридатом» и тоже была представлена при дворе (правда, один раз, а не трижды, как расиновская пьеса), но даже в кругу друзей маркизы де Севинье признавали, что она «вовсе не имела успеха».

Расин, казалось, был уже недосягаем для зачинщиков литературных битв и дрязг. Но самой трагической музе Мельпомене грозило серьезное испытание. Во Франции у нее появилась опаснейшая соперница – опера.

Французская опера – это Люлли. Королевский суперинтендант музыки, он начинал с ролей служебных и вторичных: писал музыку к придворным балетам и спектаклям, сам руководил своим оркестром – собственно, тем, что мы бы сейчас назвали «ансамблем скрипачей» насчитывавшим 24 музыканта. Естественно, он часто сотрудничал с Мольером, главным поставщиком и организатором королевских зрелищных развлечений. В мольеровских пьесах много музыки, не говоря уж о комедиях-балетах и таком синтетическом, драматически-музыкально-балетном спектакле, как «Психея», где авторство принадлежит Люлли не меньше, чем литераторам: Мольеру, Корнелю, Кино. Люлли обладает завидно жизнерадостным характером, даром ладить с людьми вообще и угождать людям власть имущим. При дворе к нему благосклонны и называют его ласково и фамильярно просто по имени – Батист. Разумеется, он в хороших отношениях и с Мольером, подолгу гостит в его загородном домике в Отейле, занимает у него крупную сумму. Но в 70-е годы отношения между Мольером и Люлли становятся все напряженнее, и это отражает отношения между двумя отраслями французского театра – драматической и музыкальной.