Мог сгнить в психушке, куда его упекли, отловив в джунглях, продюсеры, сгинуть в драке или просто сдохнуть в нищете. Продюсеры вообще «хоронили» его трижды. В 1957 году ветеран Генри Хатауэй, поцапавшись с Хоппером на съемках, поклялся, что актер «никогда не будет работать в этом городе», а магнат Лиленд Хоуард проклял его за то, что с ним сбежала его красавица дочь. Оставались сериалы. Но, пристрастившись в 1966 году к ЛСД, Хоппер стал окончательно невыносим для студийной публики. На светских приемах обряженный как хиппи, он доставал бонз разговорами о том, что студийная система умирает и не кто иной, как Хоппер, добьет ее – пришло время молодых и дерзких.

К нему никто не относился всерьез, а зря. Хоппер дождался реванша. Копеечный, независимый «Ездок» сорок раз окупился в прокате, при том, что снимать и монтировать Хоппер просто не умел. Был уверен, например, что вырезанный при первом, черновом монтаже кадр утрачен навсегда и что перемонтировать фильм невозможно. Достоинства «Ездока» – это просто его профессиональные недостатки, принятые восторженными хиппи и байкерами за новый киноязык. Но фильм, если и не добил систему студий, и так едва державшихся на плаву, то пробил в ней брешь, в которую рванули молодые и дерзкие. Именно успех фильма о Билли Киде (Хоппер) и Капитане Америка (Питер Фонда), которые, загрузив бензобак кокаином и долларами, катят из Калифорнии в Новый Орлеан, чтобы глупо и страшно погибнуть от пуль провинциальных фашистов, дал шанс Копполе, Скорсезе, Лукасу и прочим Спилбергам. «Ездок» сделал звездой Джека Николсона, легализовал рваную эстетику киноандерграунда и не только ее. «Все кокаиновые проблемы в США исключительно из-за меня. До „Беспечного ездока“ кокаина на улице не было. После него он заполонил все».

Лицо Хоппера украшало обложку журнала Life, в Канне он получал приз за лучший дебют, гуру-убийца Чарльз Мэнсон зазывал его на свидание в тюрьму, чтобы предложить сыграть себя в кино, а сам Хоппер уверял, что он новый Христос и погибнет в 33 года. Но его распятием стало предложение студии Universal. Желая угнаться за модой, она дала Хопперу денег, чтобы он снял буквально что хочет. Хоппер хотел снимать псевдовестерн «Последний фильм» (1971). Злые языки утверждают, что местом съемок он выбрал Перу из-за кокаиновой славы этой страны.

Дебютировать в режиссуре в возрасте более юном, чем Орсон Уэллс в эпоху «Гражданина Кейна», как он мечтал, ему не удалось, зато удалось навлечь на себя студийное проклятие, сравнимое разве что с проклятием, тяготевшим над Уэллсом. Когда закончился просмотр «Последнего фильма» для руководства Universal, в мертвой тишине раздался голос киномеханика: «Хорошее название придумали, прямо в точку. Этот парень больше ничего не снимет». Это был смертный приговор. Припомнив Хопперу дипломатический скандал с Перу, куда на съемки «Фильма» съехались все дилеры Калифорнии, его на 20 лет отлучили от режиссуры.