Голос у нее был сдержанный, но Густав услышал в нем нотку нервозности. И понял ее: он до сих пор ни словом не обмолвился о Катюше.

Девочка сейчас напоминала куклу с румяными, как персики, щеками и глазенками точно черешни. Кудрявая, живая, она казалась довольно развитой для своих трех лет. Увидев Густава, сразу же бросилась к нему на руки и стала щебетать:

— Папочка, папочка, почему ты так долго не приезжал? А знаешь, пока тебя не было, мы с мамой начали учиться говорить по-молдавски. Хочешь, могу поговорить и с тобой. — И произнесла, почти не коверкая слова, на молдавском языке: — Добро пожаловать, папочка, я тебя люблю.

— Стала настоящим полиглотом, мой зайчик!

— Так буду говорить с дедушкой и бабушкой, когда поедем к ним с визитом. Мама сказала, ты тоже поедешь с нами. Это правда, папа, поедешь? Так же, как ездили к бабушке в Линц.

Густав недоуменно, заинтригованно посмотрел на Марию. Она спокойно выдержала его взгляд. «Что вдруг пришло в голову?» — хотелось спросить ему. Но он сдержался. В конце концов это ее право. И ничего плохого, если ребенок выучит еще один язык. Но почему именно сейчас? Это опасно. Или страдает от комплексов и пытается демонстрировать независимость? Но кто в такие времена может похвалиться столь великолепной вещью…

— Красиво разговариваешь, очень красиво, моя цингарелла номер два. И поедем куда только захочешь. И куда захочет мама. Но немного позже, позже. Сейчас папа занят на работе. Спасибо, Фреда.

У него явно испортилось настроение.

— Мисси, дорогая, я с ума схожу от тоски и беспокойства. При малейшей возможности спешу как сумасшедший повидаться с тобой, ты же зачем-то демонстративно указываешь на отсутствие у меня родительских чувств. К тому же и национальное достоинство…

— Просто хотела напомнить о существовании ребенка…

— Великий боже! Разве я люблю ее меньше тебя? Однако к чему скрывать? В первую очередь я приехал ради тебя. Давай же, Мисси, поцелуй своего Густи, иначе я камня на камне не оставлю от этой Вены, где жены так быстро забывают уехавших мужей.

— Эх, милый! Если б я хоть на минуту могла забыть тебя — как легче бы мне жилось! Однако больше всего ужасает необходимость жить врозь в эти неверные времена. Неужели не понимаешь, как необходимо нам твое присутствие? Твоя защита?

Он подошел к ней, обнял и начал успокаивать, будто перепуганного ребенка.

— Не надо, Мисси, начинать сначала. Чего ты боишься?

— Через несколько месяцев кончатся съемки, возьмем отпуск и уедем куда-нибудь. Пошлем ко всем чертям и сцену и съемочные площадки!

— Мне не нравится, когда ты так говоришь. Это наша работа, и она всегда должна оставаться для нас святым делом. Я б никогда не позволила себе так скверно говорить о сцене. То же, что плевать в церкви…