— Но разве не видишь сама, что именно благодаря этим святым понятиям наша жизнь превратилась в сплошные мучения?

— Не знаю, что сказать. И все же думаю — беда не в них. Может, во всем виновны наступившие времена, может, мы сами…

— Мисси, ты в самом деле сведешь меня с ума этим стремлением философствовать, так углубляться в смысл вещей. Я же всегда думал, что женился на очаровательной женщине и знаменитой певице. А между тем взял в дом Спинозу в юбке.

Само собой разумелось — долго сердиться на него она не могла. Мария поправила мягкие, рассыпающиеся волосы, затем обхватила руками его шею.

— Вот так значительно лучше, — счастливым голосом проговорил он. — Зачем тратим на перепалки краткие мгновения, которые нам отпущены? Будем радоваться им, Мисси, будем надеяться, что в будущем их будет у нас больше.

Однако это будущее становилось все более отдаленным и эфемерным. Закончив сниматься в первом фильме, Густав тут же заключил контракт на второй. Условия устраивали, роль казалась подходящей. Домой он стал показываться все реже. Когда ж появлялся, неизменно загорелый, элегантный, держался приподнято, весело. Как-то ему удалось даже съездить в Париж.

— Думаешь, они закрылись в домах и посыпают головы пеплом? Ничуть не бывало! — пытался он убедить Марию. — Пришли в себя и давно уже ведут прежний образ жизни. Так же развлекаются, с таким же шиком одеваются. Посмотри, какой костюм сшил! А как подходит этот плащ? Красивый, правда? Но не думай, что забыл и свою милую цингареллу. А ну-ка закрой глаза.

Мария, улыбаясь, закрыла глаза и через какое-то мгновение ощутила прикосновение к шее чего-то мягкого, легкого и пушистого. То был палантин из трех серебристых лисиц.

— Ну, что скажешь? Серебристая, настоящая полярная лиса. А немцы покупают их прямо за бесценок.

Рука Марии, поднятая было, чтоб погладить мех, сама собой упала. Последнее замечание Густи испортило все удовольствие. Значит, французы, отнюдь не переживающие того, что случилось с ними и с их страной, вдобавок еще продают оккупантам за мизерные цены такие шикарные вещи? Неужели так может быть? Не путает ли Густав? Или, может, намеренно сказал все это? Значит… значит, он тоже смотрит на вещи глазами оккупантов? Радость, которую она испытала, увидев прелестный наряд, тут же рассеялась.

— Не стоило бы бросать на ветер деньги, — не без сожаления снимая палантин, сказала она. — Меха у меня есть, а времена становятся все труднее. Дошло до того, что я ничего больше не понимаю в этой жизни, и вполне может настать день, когда мне нечего будет делать в театре.