Но все это в конце концов лежало на ответственности режиссера. Ей принадлежала лишь Мария-Фелисита. Удастся ли ей создать образ выдающейся певицы таким, каким она его представляет? Образ женщины, жившей полнокровной жизнью, страдавшей и познавшей счастье? Блиставшей и в жизни и на сцене и умевшей щедро делиться своим величием с близкими сердцу людьми, озаряя им жизнь? Чтоб потом, свершив жизненный путь, как и начертано каждому из нас, кануть в небытие, в туманную даль времени, так что теперь воспоминания о ней кажутся призрачными, покрытыми тусклым, едва различимым налетом. Удастся ли? Уже несколько недель жизнь ее словно раздвоилась, как, впрочем, бывало каждый раз, когда она принималась за новую роль. И сейчас она проживает, собственно, две жизни. Одну — обычную, с большими и малыми невзгодами: кашель Катюши, исцарапанные колени маленького Александра… Густав. Боль и счастье, имя которым — Густав. Действительность, превратившаяся в истинный капкан, в ловушку. И вторую — полную блеска и великолепия, жизнь Марии Малибран. Вместе с ее болями и драмами. А они у нее были. Боль найдет себе место даже среди блеска и благополучия. Среди полного, бесконечного счастья.

Прошло несколько недель, и жизнь здесь, в Испании, также стала для нее привычной и банальной. Съемочная площадка везде есть съемочная площадка.

Веранда виллы, место сборища шумных и темпераментных киношников, сейчас пуста. Все давно разошлись по своим комнатам.

— Спокойной ночи, синьора.

— Спокойной ночи, Фоско.

— Вы еще не идете к себе, синьора Мария?

— Немного посижу, Нуца.

— Прощайте.

— Спасибо, Гвидо. Спасибо. День был великолепный.

— За что же благодарить, синьора? Всему виной щенок, вернее, его отсутствие.

— Ну ладно, Джизани, хватит нервничать.

Это была правда. Нынешний день отдыха, благодаря чему они совершили экскурсию, с которой совсем недавно вернулись, выпал потому, что не могли достать щенка шпица. Хотя трудно было представить, имелся ли такой у Марии-Фелиситы или просто был вымыслом Гвидо. Однако как бы там ни было, а накануне у него был нервный припадок, граничивший с безумием. Ассистенты никак не могли найти такого щенка, обычного щенка породы шпиц, поэтому съемки пришлось прервать. Справившись наконец с волнением, режиссер объявил день отдыха для всех членов труппы, за исключением, разумеется, тех, кому надлежало отыскать, раздобыть, найти из-под земли собачку.

Мария, как и всегда в подобных случаях, оставалась на веранде. Итальянцы совсем не умеют ценить прелести этого благословенного климата. Они мечтают скорей вернуться домой, где тоже хватает таких волшебных ночей. Ей, однако, придется возвращаться в Берлин…