Стоит такая глубокая, такая торжественная тишина, какая, наверное, была при сотворении мира. Все вокруг — только тишина и прохладная свежесть. Но вот откуда-то из травы, из-за колючих переплетенных стеблей розовых кустов раздается еле слышный стрекот. К нему присоединяются все новые и новые. И скоро окрестности уже оглашены беспредельным стрекотанием, которое наплывает со всех сторон, вызывая видения и воспоминания. Кузнечики стрекочут точно так же, как и в их узком дворике на окраине Кишинева. Как и в уголке Тали в Валя-Дическу. Если они там еще есть. Если в эти страшные времена не пропали и кузнечики. Мария вздрогнула. Вернулось ощущение беспокойства и тревоги, которое не оставляет ее весь вечер. Она все время терзалась, что-то вспоминала… Может, все это пустяки. Мелкий, незначительный случай, брошенное мимоходом слово. Но она знала: пока не вспомнит, не поймет, в чем дело, избавиться от этого ощущения недовольства, даже какой-то смутной вины, так и не сможет.

…Как все было? Они втиснулись в два старомодных, но вместительных «форда», взятых напрокат для нужд группы, и направились не к побережью, которое хорошо уже знали, а в глубь страны, по разбитым, скверным дорогам, извилистым и узким, проезжая кипарисовыми рощами, плантациями винограда и серебристыми рощами маслиновых деревьев. Мелькали села, молчаливо простиравшие похожие на белые кубы дома, церкви с немыми колокольнями, словно охранявшими их покой на крохотных площадях. Шквал, совсем еще недавно пронесшийся над этими местами, поселил в сердцах людей недоверие и осторожность…

Но все-таки что она должна вспомнить? Подумать только, какой забывчивой стала. Этот Гвидо душу из нее готов вывернуть.

Кузнечики продолжали свой ночной концерт, вызывающий в душе непонятную печаль и сожаление. Мария чувствует, что не сможет уснуть. Странно. После такого полного приятных впечатлений дня. Приятных, да, приятных… И все же было что-то…

— Госпожа Мария, — появилась откуда-то из темноты Фреда. — Пора ложиться. Утром снова за работу. Сама знаешь, господин Галлоне…

— Знаю, Фреда, знаю. Но оставь меня. В конце концов я и здесь отдыхаю. Вообще можно было бы спать на веранде…

— Aber… — ужаснулась Фреда.

— Да, да. Знаю. Это невозможно. Но немного еще посижу…

Фреда с ворчанием удалилась, однако вскоре появилась с теплой пушистой шалью.

— Может и похолодать. Неужели хочется простудиться?

И заботливо набросила на плечи шаль.

— Да, да, Фреда, ты просто чудо. Мой ангел-хранитель.

— Ох, пресвятая богородица. Если человек сам не может уберечь себя, никакой ангел не поможет. Не сиди долго. Я все равно не усну, пока не услышу, что вошла в дом…