С того дня ее стали постоянно преследовать мысли об этой старухе, об уничтоженном городе. Что, интересно, бормотала она между часто повторяющимся словом «Герника»? Возможно, она вообще никакая не нищенка? Может, была вещуньей, предсказывающей погибель? Может, собирала деньги для лишенных крова людей? Но если так, почему все-таки ее постоянно преследуют мысль об этой женщине, об этом городе?

Как будто думая об этой женщине, она не думает в то же время и о маме? Или же не соединяются вместе руины города ее детства, увидеть которые ей не было дано судьбой, с несчастной Герникой, о которой она столько слышала?

Потом настал день, когда она увидела пепел Герники.

Снова был перерыв в съемках, и они снова отправились наугад в своих старых вместительных «фордах». Те же скверные, почти непроходимые для автомобиля дороги — одни ухабы и рытвины. Мимо проплывали те же, теперь уже знакомые виды: виноградники, темная зелень кипарисов, серебристые рощи маслиновых деревьев. Временами заросли агавы тянули к самой дороге свои неприглядные цветы. Машины обгоняли телеги, запряженные мелковатыми, тощими быками, или легкие повозки, которые тащили покорные ослики. В телегах неподвижно сидели крестьяне с выдубленными на солнце и ветрах лицами. Их сухие, почерневшие от труда руки лишь изредка поднимались, чтоб подхлестнуть животное.

— Точно такие же, как и наши, — сказала Фреда, с пониманием следя за их равнодушными лицами, на которых читалось полнейшее безразличие к шумной компании и пыли, которую поднимали на дороге машины. — Едут не спеша и думают о своем.

— Человек-труженик никогда не демонстрирует нетерпение или любопытство. Особенно живущие здесь. Столько навидались…

— Да, они слишком нелюдимы.

— С чего вы взяли? Нелюдимы!.. Просто озабочены, измучены…

Мария взяла в эту поездку и Фреду: пусть посмотрит места, которые им вскоре придется оставить. И что целиком соответствовало характеру Фреды — та не упускала случая то и дело высказывать комментарии по поводу увиденного.

— Какие диковинные растения растут на этой земле, — сказала она, когда машина проезжала мимо рощи миндальных деревьев. — А люди живут в той же бедности. У нас в Каринтии…

Гвидо, казалось бы дремавший на сиденье рядом с шофером, внезапно крикнул:

— Стоп, стоп! А где вторая машина?

Они даже не заметили, когда и где та отстала. Гвидо начал нервничать. Они были все-таки в чужой стране, и он отвечал за каждого из группы.

— Остановка, — решил он. — Подождем.

Все, радуясь неожиданному привалу, вышли из машины. Растянулись на зеленой, свежей траве, не успевшей пожухнуть, поскольку над ней простиралась тень кучки тамариндов. Но не прошло и нескольких минут, как вдали показался столб пыли, быстро приближавшийся навстречу.