Повалившись на диван, Мария пыталась унять дрожь, колотившую все ее тело. Она закрыла уши: зачем слушать эти слова? О чем он вообще говорит? И зачем, зачем? Какое значение имеет что бы то ни было в прошлом? Что бы в нем ни происходило? Самым важным является то, что только еще должно случиться. Что должно случиться.

— Оставь меня! Замолчи! Ничего не хочу слушать!

Не зная, что делать, подавленный, растерянный, Густав принес небольшой чемодан и стал беспорядочно рыться в шкафах. В его распоряжении оставались считанные минуты. Он даже не знал, что должен взять с собой. Не знал вообще, нужно ли что-то брать.

Мария пошла за ним. Теперь она уже не плакала, но лицо ее было так растерянно, а взгляд выдавал такую безысходность, что ему страшно было смотреть ей в глаза. Она вцепилась в его руку и отчаянно дернула ее:

— Какой может быть из тебя солдат? Зачем ты им нужен? Ты же ни в одном фильме не мог как следует сыграть военного! Пойди и скажи им это!

Она сама не отдавала себе отчет в том, что говорит.

— Это невозможно! В нынешней ситуации сам господь бог не сможет нам помочь! Что ж касается военной профессии, дело это, к сожалению, нехитрое. Успокойся, ради бога. Сейчас пойду позову Фреду.

Фреда, ее вечная надежда и спасение, была недалеко и давно уже все поняла. Крики Марии не могли оставить ее равнодушной. Густаву, таким образом, не нужно было ее искать. Она находилась в соседней комнате, ожидая, когда позовут. И ворвалась в спальню, как на арену борьбы.

— Aber das ist ganz unmöglich! Я вас не узнаю, госпожа Мария! Хотя чему удивляться в этой жизни! Но неужели не отдаете себе отчета, что ваши слезы здесь, в Берлине, полностью бесполезны? Против вас же и обернутся. Даже если сегодня нет спектакля, — Фреда еще продолжала жить по нормам прежней, обычной жизни, — даже если сегодня и не нужно петь, подумайте о том, что настанет и завтрашний день. Посмотрите только, как выглядите! Чего доброго, господи спаси… Вспомните, что уже бывало с вами в этом проклятом доме…

Она устремила колючий взгляд и на Густава, но тут же поняла, что речь идет совсем о другом, и немного успокоилась.

— Ничего, госпожа Мария, пройдет и это. Что суждено другим, то переживем и мы. Хотя, признаюсь, мне очень не хочется ставить себя в один ряд с этими…

— Ради бога, Фреда! — почти злобно выкрикнул Густав.

— Да, да, хозяин. Вы правы. На этот раз, пожалуй, правы. Нужно держать себя в руках, госпожа Мария. Подумайте и о господине Густаве. Как может уехать, зная, что вы так расстроены? А уезжать, хочешь не хочешь, надо. С военной службой шутки плохи. Пока попадешь в руки к врагу, отправят на тот свет свои. За милую душу! Это я вам говорю… Давайте же соберем что-нибудь в дорогу. А там что даст великий господь Иисус и пресвятая богородица. Хотя с некоторых пор я склонна думать, что они понятия не имеют о том, что творится в этом вертепе.