Откуда-то из глубины дома доносились звуки пианино. В первое мгновение она не сразу сообразила, где находится. Скверно, фальшиво исполняемая на пианино мелодия сопровождалась смехом, выкриками, топотом ног. Она приподнялась на локтях. Увидела ту же игру солнечных лучей на темном ковре, ряды книжных шкафов и только теперь все вспомнила. Она уснула. Уснула и увидела во сне Густава в костюме Фигаро. Что бы это значило? Сон произвел приятное впечатление. Или это настроение навеяли воспоминания о музыке Верди? Но кто это так ужасно играет на пианино?

И только сейчас различила «Застольную», посвященную Бахусу, которую исполняли на русском языке:

Неужели вернулся тот сердитый офицер? Но нет, на этот раз их больше — от оглушительных взрывов хохота даже что-то звенит в книжных шкафах. И вновь начало играть пианино. Мария поднялась. В конце концов, кто бы там ни был, люди здорово веселятся. Шум доносился из-за двери, которую она вначале не заметила. И осторожно взялась за ручку. В огромной комнате с ковром серебристого цвета на полу и шелковыми занавесками на высоких окнах танцевали друг с другом несколько военных, в то время как их товарищ бренчал на пианино знаменитый вальс:

Мария широко открыла дверь. Никто не обратил на нее внимания. Веселье было в самом разгаре. Она постояла какое-то время на пороге, с улыбкой глядя на неуклюжие движения парней. И вдруг, не отдавая себе отчета, не понимая, зачем и почему это делает, начала петь. Голос, ее сильный высокий голос резко взметнулся вверх без малейшего усилия, без капли напряжения, взметнулся ясный, теплый, пленительный, забившийся где-то под высоким лепным потолком, прорываясь сквозь открытую дверь, наполняя собой весь дом:

Солдаты так и застыли на своих местах, пораженные этим бурным всплеском. Пианино смолкло. Мария легким и вместе с тем величественным шагом Виолетты вышла на середину комнаты. Солдаты почтительно расступились, давая ей место. Властным жестом она велела пианисту продолжать. Застигнутый врасплох, он попытался подыграть ей, но стал сбиваться еще больше.

Прибежали, радостно хлопая в ладоши, Катюша и Александр, за ними с сияющим от счастья лицом Фреда. Мелкими шажками торопились старики — сторожа, охранники, мажордом и горничная, а может, всего лишь садовник и прачка в этом имении.

Первый ее послевоенный концерт был встречен аплодисментами, поздравлениями, радостным смехом. Фреда обняла ее:

— Славься пресвятая богородица! — прошептала она. — Голос живет. Более сильный и красивый, чем когда-либо. Ты была права. В Вену! Как можно скорей добраться до Вены. Начнем работать! Начнем жить, Мария!