— Счастливо оставаться, Мария Николаевна! Приезжайте когда-нибудь и к нам, в Москву. Вот увидите — не пожалеете.

— Счастливого пути, Анатолий. Это было бы одним из величайших чудес в моей жизни.

— Будем надеяться, оно произойдет.

— Будем, Анатолий.

За освобождение Вены велись упорные бои. Окружающие город холмы помогали фашистам занять удобные позиции. Были раны на лице города, не зажили они и в сердцах людей.

Появление Марии вызвало луч нескрываемой радости на бледном и очень постаревшем лице фрау Ингеборг. Но уже в следующее мгновение взгляд ее погас, и глаза снова подернулись печалью. Она упала Марии на грудь и стала повторять сквозь слезы:

— Ах, фрау Мария, meine Liebling Frau Maria![62]

Мария и сама расплакалась на плече прежней хозяйки, чувствуя вместе с тем, как постепенно спадает с души то немыслимое напряжение, та бесконечная усталость, которыми она была охвачена последние месяцы, если не годы. И сейчас на нее нахлынуло благодатное тепло, покой, главное же — мысль о том, что она снова в этом доме, о котором так часто мечтала, который часто видела во сне.

Однако по мере того, как мгновения бежали, а рыдания фрау Инге не утихали, ощущение это стало постепенно терять свою сладость. Поведение хозяйки не имело ничего общего с обычным волнением встречи. Слезы ее становились все сильнее, а слова более путанны.

— О-о, дорогая фрау Мария! Будь благословенна пресвятая богородица, что хоть тебя вижу живой и невредимой. Ведь ты всегда была мне дочерью. Всегда. И сейчас, когда у меня никого уже нет на белом свете…

Сердце Марии замерло от тяжелого предчувствия.

— Берти? — испуганно спросила она, думая в то же время и о Густаве. — Что-то с Берти, фрау Инге?

— Ох, дорогая моя фрау Мария! О-о-ох! Дорогой мой Берти покинул меня. Навсегда. Зачем мне теперь жить? Кому я нужна на этой земле?

— Но что случилось? Во имя бога, фрау Инге, не нужно так отчаиваться. Может, есть еще надежда…

— Никаких надежд, дорогая. Никаких надежд. Мой дорогой Берти, любимый мой сыночек, уже несколько месяцев лежит в земле. И хоть бы еще знать, в каком месте…

Мария давно не имела сведений о бывшей своей хозяйке. Знала только, что Роберт, согласно однажды принятому решению матери, стал врачом. Оставалось только реализовать вторую часть плана: открыть санаторий в горах.

— Берти вел переговоры в Давосе, — стала рассказывать фрау Инге, прилагая усилия, не очень, правда, успешные, сдержать слезы и то и дело поднося к глазам кружевной носовой платок, казавшийся точно тем же, которым она пользовалась пятнадцать лет назад, рассказывая о покойном господине Вайсмюллере. — Мне же хотелось, чтоб устроился поближе от меня. Ведь годы у меня далеко не молодые. И потом здесь, у нас, в Тироле или Каринтии, есть такие же чудесные места, как и в Швейцарии. Пока в один день все окончательно не решилось. Немцы не позволили нам вывезти деньги из страны. Мои собственные деньги, которые я, бедная вдова, зарабатывала всю жизнь.