Она больше не могла сдержать слез. Стала долго, горестно плакать, и теперь Мария уже не понимала ее: то ли оплакивает Берти, то ли переживает из-за денег. Хотя вскоре обнаружилось, что деньги она не потеряла. Арест на них не был наложен. Берти имел право делать с ними, что вздумается. Но только здесь, в пределах страны. И в итоге купил санаторий в Халле, возле Инсбрука.

— Но вы горько ошибаетесь, дорогая фрау Мария, если подумаете, что ему сопутствовала с ним удача. С началом войны, можно сказать, полностью перешел во владения вермахта. Отдыхали после ранения их офицеры. Лучше бы этот санаторий провалился в преисподнюю со всеми их офицерами! Лучше б от него и следа не осталось! Но в прошлом году Берти призвали в армию и послали в Польшу. Что правда, он был врачом высокой квалификации. Но не хирургом же!.. Психиатром!.. Где они могли использовать психиатра?

«А где могут использовать актера?»

Но тут фрау Инге вспомнила наконец об обязанностях хозяйки. Все еще вздыхая, воскликнула:

— Как нехорошо, фрау Мария! Не успели зайти в дом, а я со своими бедами, держу вас в холле! Мица! Йозеф! Возьмите багаж госпожи!

— Не беспокойтесь, фрау Инге, — грустно улыбнулась Мария. — Никакого багажа у нас нет. Если не принимать во внимание этот живой груз…

В глазах ее промелькнул светлый луч — она повернулась показать детей фрау Инге. Однако в холле их не было. Фреда не стала ожидать распоряжений хозяйки. Разве не была она здесь как у себя дома? Дети давно плескались в ванне, она же вместе с Мицей торопливо наводила порядок в комнатах, где жила когда-то Мария. До нынешнего времени они стояли пустые. В последние годы дела пансиона «Ингеборг» шли все хуже. Никто не совершал больше увеселительных поездок, никто не приезжал в Вену, чтоб устроить дела. После того как здесь прошел фронт, жизнь только вступала в нормальную колею.

Сейчас, с приездом Марии, начал выходить из оцепенения и пансион. Дети с шумом и криками бегали по коридорам и лестнице. Мица, под присмотром Фреды, а затем и самой хозяйки, принялась вытряхивать ковры, сметать пыль, натирать до блеска полы и мебель. Вена была заполнена солдатами и офицерами русских, американских, французских частей. Кто-нибудь из них мог заглянуть и сюда, на Вольцаллее, хотя гостиниц в городе хватало. И пустовали даже самые крупные и роскошные.

Йозеф, тоже сильно постаревший, возобновил ежедневные выходы в город, на рынок. Однако кроме молодой редиски и шпината редко когда приносил что-нибудь посущественнее.

Фрау Инге решила тянуть лямку и дальше, хотя внешне казалось, что ничто в мире ее больше не интересует. Однако так уж повелось: мертвый с мертвыми, живой с живыми. И начала проводить инвентаризацию хозяйства. Даже подумывала о том, чтобы съездить в Халл, посмотреть, как дела в санатории, несмотря на то что принес он ей одни слезы и горе. Предавалась печали она теперь только по вечерам, в спальне, где рядом с пожелтевшей от времени фотографией господина Вайсмюллера находилась теперь и фотография Берти, бесстрастно глядевшего из-под обвитой траурной каймой рамочки.