— Что-то не то, — говорит немногословный старшина. И это его выражение совпадает с моими мыслями.

И все же продолжаем продвигаться вперед. Едем по грейдеру, по сторонам деревья, лески и перелески, ветер заденет верхушки деревьев — они начинают клониться. «А если не ветер, а враг», — его не видно, но он ощущается на каждом шагу, вот валяются срезанные обожженные деревья, видны и воронки, большие и малые.

— Это от бомб, — говорит старшина и сурово сдвигает брови, а взгляд нацелен вперед, он одновременно смотрит вверх и по сторонам.

Вдруг крик.

— Дяденьки, не езжайте туда, там немцы, они только подошли, — и кричит, и руками машет. Остановили машину, а перед нами мальчонка босой с непокрытой головой, заросшие спутанные волосы нависают на воспаленные глаза. — Не езжайте туда, они остановились перед самой речкой, вы успеете уехать обратно.

Через плечо мешочек на веревочке, он не садится в машину.

— Мне надо туда, — говорит он многозначительно и показывает на запад.

А из крайнего дома бежит женщина, тоже машет руками и, запыхавшись от бега, прерывисто говорит:

— Не ездите, родимые. Наши вчера вечером еще ушли отсюда, а эти звери сегодня с утречка на мотоциклетах, — и слезы льются, и печаль на лице и страх, но любовь к своему советскому человеку сильнее: увидя машину и поняв, что она «наша», она пренебрегает опасностью и бежит, — …чтобы беду не допустить, вижу машина вроде нашей армии. Счастливо вам до своих добраться, и возвращайтесь быстрее. В случае Макара Трудникова — мужа моего встретите, передайте: ждем. — И смотрят заплаканные глаза этой женщины и большие, синие, не по возрасту серьезные глаза мальчишки, а в них надежда и вера, что непременно дождутся, иначе быть не может.

Вот она окраина деревни Бытыщи, откуда прислала письмо незнакомая девочка Нюра. Живет ли здесь такая?

— Девочка, Нюра, говорите? Есть, есть такая. Да это же моя сродственница. Нет, нет, никого из наших не ранило и не убило, что-то, видать, Нюрка не так написала, пока бог миловал…

Совестно повернуть машину и оставить этих людей на оккупированной земле, но и помочь нечем… Едем обратно, теперь не по дороге, а опушкой леса. Вскоре показалась небольшая станция. Осторожно подъезжаем, ведь враг в нескольких километрах, а здесь начальник станции спокойно, будто в мирное время, дежурит у селектора.

— Должен какой-никакой поезд пройти, связь работает, — отвечает он. — На Москву вряд ли, вот на Брянск — доберешься до Брянска, а там и на Москву.

Что делать? Остаться здесь или следовать дальше на машине?

— По-видимому, часть долго придется мне разыскивать, — рассуждал старшина, — а вы лучше оставайтесь, отсюда поездом до Москвы доберетесь. А уж ежели я Ивана вашего встречу, все ему передам.