На войне человек весь на виду, и, вероятно, поэтому в дивизионе довольно скоро распознали истинную цену друг друга. Сказать, что Степан Сидорович был добр к людям — недостаточно, вернее, не совсем точно. Его доброта представлялась удивительным сплавом человечности и бескомпромиссной требовательности. И так как он ни в чем не делал скидок самому себе, бойцы считали его исключительно справедливым, и, быть может, неосознанно, подражая своему комиссару, равняясь на него, нередко без каких-либо подсказок со стороны брали на себя многое сверх положенного.

Ветер ли, дождь ли, — день свой он начинал с зарядки, после чего обливался холодной водой, а с наступлением зимы обтирался снегом и делал это даже после самых тяжелых боевых действий.

— С природой воюю. Она каждый день в человеке клетки убивает, а я каждый день способствую их возрождению, — озорно улыбаясь, шутил он.

Даже получив ранение в руку, Степан Сидорович не дал себе ни дня передышки. А как умел он поговорить с человеком!

Старший лейтенант Козырев в последнее время ходил подавленный, уединялся. Не приходили больше письма из дому — как отрезало. А там жена, двое малых ребят — фотографии их Козырев всем показывал и при этом всегда улыбался, а на ней — смешная девчушка с кудряшками и курносым носиком, и мальчонка — настоящий сибиряк — «чалдон», — хвалился старший лейтенант сыном. О жене ничего не говорил. И когда приходит почта в часть, Козырев стоит в сторонке, с тоской и надеждой смотрит, как раздаются всем письма и, ничего не получив, уходит с понурой головой, стараясь никем не быть замеченным.

«…Ушла от него жена Тамара, а детей оставила у своей матери и находятся они, как мы выяснили, под хорошим присмотром…» — писал военком нашему комиссару в ответ на его запрос.

Долго в этот раз шла беседа у Степана Сидоровича с Козыревым.

— …Война, брат, тяжелое испытание для человека, — говорил комиссар, когда мы вошли к нему с командиром, — это проверка каждого на верность народу, на прочность физическую и моральную. И как правило, на таких крутых поворотах проявляется сущность человека. Ничтожное, мелкое всплывает на поверхность, и жизнь его отметает. Вот так и твоя Тамара. Какой, скажи, она тебе друг на жизненном пути? В самый трудный момент ушла от детей, от тебя фронтовика. Переживаешь, и это понятно, но лучше с таким человеком расстаться раньше, чем губить впоследствии всю свою жизнь.

Степан Сидорович говорил медленно, волновался, и сам переживал.

— Вы только посмотрите на него, — обратился он к нам, — родина отметила его двумя орденами, как смелого, отважного разведчика, — да за такого героя лучшие девчата страны пойдут, а за детей волноваться не надо, — присмотрены будут, а ты горевать вздумал.