— Срабатывает немецкая пунктуальность, раз полетели на задание, то его надо выполнить, если не на цель бомбы сбросить, то в белый свет, — говорит подошедший сюда комиссар. Он стоит тут же с командиром и наблюдает за вторым бронепоездом.

Под платформой уже орудуют ремонтники.

— Надо быстрее заканчивать ремонт и уходить с этого участка пути, — торопит их командир.

Мимо платформы проходят солдаты, офицеры, каждый что-то исполняет и одновременно делится впечатлениями от первого налета.

— Эх, были бы у нас более быстрые пушки и более сильные, а то ДШК и 37-миллиметровая, — сокрушался самый молодой зенитчик. — Мы бы им дали здесь прикурить.

— Ты, Еремей, говоришь, а каких ты пушек хочешь и сам не знаешь. Комиссар рассказывал, что солдат из обыкновенной винтовки сбил такого же «хейнкеля». Вот это дело! — восхищается другой зенитчик.

— Был бы хотя бы один наш «истребок» и будь здоров, ни один из этих фрицев не ушел бы отсюда, — мечтает пулеметчик.

А командир зенитного орудия слушал, слушал и даже обиделся на своих бойцов.

— Да вы что, ведь один самолет сбили, значит можно было и все три, только надо спокойнее стрелять. Вот ты, Ромка, чего-то голову вроде втягиваешь в шею. Это стойка негодная — его надо быстро и зло брать в перекрестие коллиматора, дать упреждение и решительно стрелять. Видел, как наш командир бронепоезда встал к ДШКа и стоял, будто ноги вросли в пол, и в то же время свободно. Самолет, конечно, от его очереди загорелся, хотя я и сам стрелял, но его очереди ложились кучнее. Надо дело так соображать — от прямого нападения не уйдешь, от осколка, можно сказать, защищен — чего же его бояться, его бить надо, понимаешь, и тогда и этих пушек на него хватит.

— Да ты, сержант, прав. Но не думай, что я боялся, уж очень хотелось его сбить…

— А черт-то, видать, не так страшен, как его малюют, — засунув по своему обыкновению обе руки под нетуго застегнутый, чуть свисающий ремень, к нам подошел комиссар. — Сбили-таки фрица!

Вроде бы ничего особенного не сказал Степан Сидорович, а бойцы заулыбались: как-никак выдержали испытание бомбами, открыли боевой счет.

— Спервоначалу меня всего аж затрясло, вот-вот, думаю, угодит в нас бомба — и крышка… А схватил винтовку, стал палить по нему, честное даю слово, все как рукой сняло, — поделился с комиссаром повар Никита Сазонович.

Не одолел страха только боец Косоротиков: о ружье и думать забыл, согнулся в дугу, а как только состав остановился, — кубарем скатился с вагона вниз и ничком на землю, хотя самолетов над нами уже и след простыл.