— Смотри! Смотри, Семен!

Как-то нелепо кувыркнувшись, задымил и стал падать самолет противника.

Паренек нерешительно поднялся, прильнул к перископу.

— Улетают! Улетают!.. — По возбужденному, раскрасневшемуся лицу связиста видно было — сковывавший все его существо страх проходит.

Но вот снова откуда-то вынырнули и устремились в голову состава еще два «хейнкеля». И тут меня осенило: ведь в рубке установлен пулемет ДШК! Вместе со связистом стали посылать очередь за очередью в черное тупоносое тело бомбовоза, от которого отделялись громадные каплищи-бомбы. Белыми шариками плясали вокруг него разрывы снарядов, и наши пули тоже летели туда, в этот жалящий рой.

— Еще!.. Еще давайте огня, товарищ помпотех!.. — Охваченный азартом боя, связист уже ничего не страшился.

— Повернули! Утекают! — в дверцу рубки просунулась голова помощника машиниста.

А в паровозной будке, куда мы спустились — царит возбуждение.

— Один чего-то отстал… Не, не улетает… Тянется… Видно, подбит!

— Да, тянется, — говорит второй помощник машиниста. — Подбит, это точно. Значит, тут тебе и могила.

— А вы видели, как наши сначала крыло отбили, а потом он весь штопором и в землю врезался, а вместо него в небо только дым и огонь поднялся. Вот бы всех так.

— А как он заходил нам в голову. Но когда Иван Алексеевич дал задний, он от злости даже захлебнулся, совсем затих и уже потом начал разворачиваться…

Все говорят, перебивая друг друга. Ведь первый бой выдержали, и самолет противника сбили!

— Может, и два сбили, — спокойно замечает Иван Алексеевич, не снимая руки с реверса. — Правильно, ребята, нам командир говорил, когда мы из Москвы выезжали: «Помните, мы противнику видны, как на ладони, поэтому нужно бдительно нести свою службу и не забывать, там нас прикрывала Москва, а сейчас мы сами должны с воздушным противником сражаться».

Вот так оно и случилось и может в любой момент случиться.

Мы остановились на станции Мста и только сейчас увидели: уже утро, кругом белым-бело. На станции пожар. Туда посланы наши бойцы. Мы осматриваем состав.

— Видал, осколок только след оставил на броне, — замечает кто-то.

На одной из платформ с имуществом пробило осколком крышку буксы, течет смазка. Как бы не повредило шейку подшипника.

Растерянности нет, все предельно возбуждены, посматривают в небо, слух напряжен, но работают. А на следующем перегоне видим: появились «хейнкели», их зенитчики второго бронепоезда встречают сильным огнем, и враг вынужден разворачиваться на запад. Бомбовый груз свой сбросили, правда, в стороне от железной дороги.