— Нет им, заразам, конца и края, — закричал мне на ухо Коля Вершинин, — как будто Змей Горыныч: одну башку отрубишь — три вырастают.

Мы встречали немцев таким огнем, что завеса дыма и пламени горящих машин только усиливала нашу маскировку.

Враг остановился, и только мы успели стереть пот с лица, разжать, что называется, зубы, как атака вновь возобновилась.

Сначала, как всегда, «обработка» с воздуха и спустя минуты на холме с того же направления выстроились, как на параде, подкрашенные в белый цвет «тигры» и «пантеры». Стояли они полукругом.

Нас отделяла небольшая лощина в полтора, может быть, в два километра. Снега не было, поэтому немецкие танки были видны как на ладони.

Наши боевые машины расставлены были так, чтобы каждый танк имел свой сектор обстрела. Однако действовать всем надо было как единое целое — подпускать вражеские машины на такое расстояние, чтобы точно бить по врагу.

С появлением на бугре танков противника огонь открыли сразу все наши танковые пушки. Однако фашистские танки ползли, правда медленно, будто нерешительно, но двигались вперед. Видны были вспышки огня из их пушек, слышен был свист, и видны разрывы снарядов. С воем разрезая воздух, проносились над нами болванки, с уханием зарываясь в землю. Вспыхивали отдельные вражеские танки, а остальные, обходя их, продолжали двигаться на нас. И тут мысль, думы, чаяния каждого воина одни — как уничтожить вражеские танки, как заставить их остановиться…

— Но их ведь не менее шестидесяти, а нас всего ничего, — панически закричал командир одного из наших танков. Именно тот лейтенант, который был с наступлением рассвета послан в разведку, чтобы установить каковы силы противника. И вот этот танк к моменту наступления «тигров» и «пантер» оказался впереди всех остальных наших боевых машин и… повернул назад, отступил, бежал с поля боя.

Можно перенести, преодолеть любые трудности войны, все ужасы, с какими приходится сталкиваться на войне, хотя они порой кажутся выше человеческих возможностей и все же одолеваются.

Одолеваются благодаря высоким моральным принципам — ты защищаешь свою Родину, свой народ, — перед этим твоим благородным воинским долгом отступает страх, отступает смерть.

Но видеть труса, бегущего с поля боя?! Танк, бегущий с огневых позиций?! Такое переживается каждым честным воином сильнее всякой опасности, сильнее самой смерти.

Потрясенная, я пустилась вдогонку за танком: «С-т-о-й!» Полностью разрядила в него всю обойму своего «ТТ» и тогда только поняла бессмысленность этого, когда увидела замполита полка, который, подобно мне, с пистолетом в руках тщетно пытался догнать труса. Где там!.. К счастью, проезжал броневик, замполит вскочил на подножку, настиг танк, снял с него командира…