Здесь же на площади и моя машина с шофером Богачевым — не покинул своего командира, ожидал меня, хотя других транспортных машин уже не было.

А на краю деревни Лысов! Он на своей машине — оторвана дверка и подножка со стороны рулевого управления, в кузове солдаты, часть из них ранены, их подобрал Лысов и все не ехал, все ожидал, не появится ли зампотех полка.

— Хотел вернуться искать вас, но ему командир запретил, — и Богачев показывает мне рукой на Лысова.

Да, фронтовая дружба не знает границ между жизнью и смертью!

На западной окраине Вороновиц в лесу мы увидели танки и командира танкового корпуса генерала Андрея Лаврентьевича Гетмана.

Спокойный, подтянутый, в кубанке, он внешне никак не гармонировал с только что пережитым нами в селе Степановка.

Странно, именно при этой встрече кажется впервые ощутила ту смертельную опасность, которая висела над нами, а теперь казалась позади, хотя и продолжала оставаться рядом.

Рассказывая начальнику штаба корпуса о событиях сегодняшнего дня, уясняю и для себя, что ведь враг имел почти десятикратное превосходство в боевой технике, «обрабатывал» нас с воздуха, стремясь не только уничтожить, но и убить моральный дух наших воинов.

— Если бы нам сейчас хотя бы половину этих танков, что у него, мы бы их стерли с лица земли, а они топчутся, смотри, смотри, как эти два драпанули.

— Так мы же свою землю защищаем, а они… — Так переговаривались между собой бойцы и продолжали отражать непрерывные атаки.

У нас в этом бою были боевые машины все израненные, но экипажи, командование защищали свою землю, политую кровью капитана Пустовойтова и Евдокии, наших раненых и убитых воинов, и мы не дрогнули. Мы сжигали, останавливали танки противника и остановили его наступление, при этом потеряв только две боевые машины.

Командование корпуса пригласило нас в штаб, угостили обедом, но мы при всем внешнем спокойствии, выдержке есть не могли, хотя за эти сутки, наверное, ничего не ели. Уж очень большими были переживания за потерю боевых друзей, за тех, кто ушел вперед, в тыл врага, за горящие деревни и убитых людей, за трех сирот, оставленных в селе Степановка, за могилу капитана Пустовойтова, которая осталась сейчас там, ее топчут фашистские изверги.

За все вместе, что произошло за одни сутки и составляло не одну, а судьбы многих жизней.

А враг бомбит Вороновицы, правда, с одиночных самолетов.

Нам же надо независимо от обстановки пройти дорогой, которая перерезана противником, в направлении Байраковка, Дубовчин-Масловка, где находились ранее ушедшие из Степановки тылы, штабы корпуса и нашего полка.