Однако яркие фантики с аккуратными буковками «Made in USA» и невиданные штаны-джинсы все равно притягивали, как магнит. Уже тогда мы знали, что заграницей есть и другие заманчивые вещи. Когда жили на сборах, то на старом патефоне крутили по вечерам в общей палате пластинки с рок-н-роллом, изготовленные какими-то умельцами самодельным способом из старых пленок от рентгеновских фотоснимков. На этих пластинках, если посмотреть на свет, были видны кости грудной клетки.

Впрочем, дело тут было, наверное, не только в том, что СССР отгородился от всего остального мира «железным занавесом», а потому все иностранное воспринималось как диковинка. В царской России никакого «занавеса» не было, а все иностранное все равно почему-то ценилось выше, чем свое, отечественное. Невольно вспоминается забавный диалог между русским поручиком Пироговым и немецким мастеровым Шиллером из повести Гоголя «Невский проспект:

Я за шпоры не могу взять меньше пятнадцати рублей, – произнес он (т. е. Шиллер).

Зачем же так дорого? – ласково сказал Пирогов.

Немецкая работа, – хладнокровно произнес Шиллер, поглаживая подбородок. – Русский возьмется сделать за два рубля.

Поручик Пирогов эти пятнадцать рублей заплатил, полагая, что русский, хотя и возьмет меньше, но и сделает хуже. Хотя на самом деле, конечно, все это, конечно, не так. Русский и в самом деле мог сделать за два рубля, но нисколько не хуже немца. Тот же самый изумительный город Петербург построили вовсе не немцы, а русские. Просто мы, русские, не привыкли ценить, и до сих пор не ценим самих себя. А про своих гениев часто вообще мало что знаем. Кто, например, знает, что когда на улицах Парижа появились первые электрические лампочки, то сами французы называли их «Jabloch-koff» по имени славного русского изобретателя Яблочкова? А кто создал знаменитые французские духи «Шанель № 5»? Русский химик-эмигрант Веригин. А в гордых своей техникой США, русские гении Сикорский и Зворыкин построили первый вертолет и сделали первый в мире телевизор. А про то, что греки почитают святым простого солдата петровского войска Иоанна Русского, я узнал уже только в Афинах.

Простого человека больше всего удивляют простые вещи, которые он раньше никогда не видел. Вот потому нас и поразили так фантики от невиданной никогда жвачки, джинсы и жестяные банки из-под «Кока-Колы», которой тоже тогда не было в СССР. Хотя вокруг планеты уже летал первый советский спутник. Когда же «хомо совьетикус» впервые попадал за границу, то его больше всего поражали три вещи: обилие кругом рекламы, множество автомобилей и, конечно, переполненные продуктами магазины. Сейчас в Москве уже больше машин, чем в Афинах или Риме и автомобильные пробки в «часы пик» куда безнадежней, но во времена СССР улицы советских городов были девственно пусты. Когда я вернулся домой из Африки и купил себе на чеки Внешпосылторга (ввозить в СССР валюту тогда запрещалось под угрозой расстрела) «Запорожец», то мое «транспортное средство», как мы его в шутку называли, стояло в гордом одиночестве одно на всей очень длинной улице Плеханова, как называлась тогда в Ленинграде нынешняя Казанская.