Стуча стареньким дизелем, пароход плетется вдоль берега мелководьем. Я стою у борта, жадно всматриваясь в крутые берега. В лицо бьет тугой морской ветер. Вот и сбылась мечта идиота! Все во мне дрожит от восторга – скоро, очень скоро я увижу давно забытый в СССР уголок «Святой Руси», чудом сохранившийся далеко от Родины русский монастырь! Все, что вижу, старательно записываю в дорожный блокнот, ведь я – первый советский журналист, который едет в прежде запретное для всех приезжих из СССР место.

Мимо тянутся обрывистые берега, напоминающие природную крепость. Вот почему в этом районе не могли разгуляться пираты, безжалостно грабившие прибрежные города. Из густых зарослей выплывает полуразвалившийся домик. Наверное, это – пристань Камина. Здесь, как я знаю из описаний, уже начинаются земли, принадлежащие русскому монастырю Святого Пантелеймона. Некогда сюда свозили выращенные русскими монахами виноград, пшеницу, маслины. Теперь пристань заброшена. Через несколько километров появляются колокольня, купола соборов, несколько каменных зданий, еще одна пристань. Тоскливо сжимается сердце: купола почернели, пустыми глазницами зияют окна зданий, ни одной души на причале. Город мертвых.

Русский скит Фиваиды, – задумчиво поясняет стоящий рядом у борта греческий паломник.

Скит давно заброшен. Жившие в нем два монаха умерли лет 40 лет назад. А ведь в этих местах целебный воздух. Раньше сюда приезжали лечиться легочные больные. Кстати, Святой Пантелеймон, именем которого назван русский монастырь, прославился именно как целитель и врачеватель. Недаром на иконах его изображают юношей, который держит в одной руке ковчежец, а в другой – ложечку для лекарств. «Если у тебя болит душа или тело, подойди ко мне с верой и любовью, я зачерпну для тебя из моего ковчежца доброго снадобья».

А вот и порт Дафни. Впрочем, «порт» – это слишком сильно сказано. Несколько облупленных домишек, деревянный навес, криво прибитая доска с надписью «Телонио» (таможня). Здесь каждого приезжего, а особенно отъезжающих, тщательно обыскивают – предосторожность далеко не лишняя, учитывая, что сокровища многих монастырей практически не охраняются. Прошу читателей учесть, что в первый раз я побывал на Афоне в 1988 году, и с тех пор там многое изменилось. Однако, мои первые впечатления относятся именно к тому времени.

Сойдя на берег, оглядываюсь по сторонам. Около допотопного автобуса – толпа в черных рясах – приехавшие со мной монахи уже с шумом и гамом лезут в его единственную дверь. Мешки святые отцы забрасывают прямо в открытые окна. Так у нас штурмовали поезда во времена Гражданской войны. Я тоже собираюсь садиться вместе с ними, но тут, поднимая тучу пыли, подкатывает видавший виды «Уазик». Из него неторопливо выходят трое загорелых, бородатых мужчин в рясах, перепоясанных веревками.