В 1910 году на Афоне насчитывалось около 5 тыс. русских монахов – значительно больше, чем священнослужителей всех других национальностей вместе взятых. В бюджете русского правительства была статья, по которой ежегодно выделялось Греции 100 тыс. рублей золотом (по тем временам очень большая сумма) на содержание афонских монастырей. Эту субсидию в 1917 году отменило правительство Керенского. Как же сейчас выглядят афонские монастыри? Сохранились ли там описанные в книгах бесценные сокровища культуры? Как живут на этой земле русские люди, покинувшие родину много лет назад?
Меня ведут в трапезную – огромный расписанный фресками зал с витражом из цветного стекла. Зал заставлен длинными деревянными столами и такими же скамейками, но большинство из них пусты. Нынешние обитатели монастыря – их осталось всего несколько десятков человек – свободно умещаются за одним столом. Едят монахи рыбу, которую ловят сами в море и разводят в пруду, овощи со своего огорода, фрукты из собственного сада и выпеченный в своей пекарне из выращенной самими пшеницы хлеб. Монастырский устав запрещает есть мясо, «дабы не взыграла бесовская плоть», зато не запрещает вина, которое они делают из собственного винограда. Однако в постный день на столе нет ни рыбы, ни масла. Все кушанья подаются одновременно: освящается все, что стоит на столе, неосвященного никто ничего не ест.
Трапеза проходит под негромкий аккомпанемент чтения святых книг, которые читает со специальной кафедры, украшенной двуглавым византийским орлом, назначаемый по очереди чтец. Есть начинают все разом, как только отец игумен ударяет в специальный колокольчик. Так же все разом и заканчивают. Когда откушавшие выходят из трапезной, у входа их провожают, низко кланяясь, чтец, повар и трапезарь. Они просят прощения, если что было не так.
Нелегка жизнь святогорцев. Встают они в три часа ночи по европейскому времени – это утро по византийскому. День начинается с молитвы, которая продолжается 5–6 часов и сопровождается поясными поклонами. При этом рясофорный монах (низшая степень пострижения) делает ежедневно шестьсот поясных поклонов, манатейный – около тысячи, схимник – до полутора тысяч. Затем следует короткий отдых, после чего начинаются работы в огороде, саду, по заготовке дров, починке зданий и т. д. Вечером – снова молитва. Едят два раза в день. Спят монахи не более четырех часов, а то и менее.
– Эх, – вздыхает брат Филарет, – быстро летит времечко. В трудах да заботах не замечаешь, как уходят годы…
Светскому человеку, ненадолго оказавшемуся среди людей, пожизненно и добровольно заточивших себя в монастырь, трудно сразу понять, как они могут жить, отказавшись от всех прежних привычек. Как выдерживают такую жизнь? Однако живут и доживают до глубокой старости. Русский писатель Борис Зайцев, посетивший русский монастырь в начале прошлого века, так это объясняет: «Для того, чтобы быть монахом, нужен, конечно, известный дар, известное призвание. Человек рано встает, больше обычного работает, умеренно ест, часто (сравнительно) ходит на службы, довольно много молчит, мало слышит пустого и вздорного. Видит синие море, купола, главы, благообразную жизнь… Монастырский ритм – вот, мне кажется, что самое важное. Вы как будто плывете в широкой реке по течению. И чем дальше заплываете, тем больше сама река вас несет».