* * *

Дом особого назначения, стоявший на склоне холма, находился неподалеку от центра Екатеринбурга. Это был кирпичный дом с искусно выполненными карнизами, побеленный снаружи. Александра Федоровна называла его маленьким, между тем в нем насчитывалась 21 комната. Первый забор, служивший оградой, поднимался до окон второго этажа. Впоследствии был построен внешний забор, который скрыл от посторонних глаз весь дом до самой крыши. На первом этаже жили солдаты, в комнатах второго этажа содержались узники. Площадь, куда выходил фасад дома, была переименована и стала называться площадью Народной мести[384].

Нетрудно представить себе тревогу и ужас Гиббса, когда ему наконец удалось попасть в дом. С болью в душе он осматривал комнаты, которые большевики оставили в ужасном беспорядке: солдаты спешили сжечь личные вещи Царской Семьи, и на полу валялись обгоревшие остатки вещей и одежды. Обои в комнатах были испещрены непристойными надписями, а стены туалетной комнаты изрисованы похабными картинками, изображавшими Распутина и Александру. Но невозможно описать потрясение, которое должен был испытать Гиббс, спустившись в забрызганный кровью подвал.

Однако записи в его дневнике, где он рассказывал о своих страшных находках, и его показания во время расследования, проводившегося белогвардейскими офицерами, были на удивление бесстрастны. Вероятно, это можно было объяснить тем, что Гиббс продолжал надеяться на счастливый случай, благодаря которому Царская Семья могла спастись. Эта надежда не покидала его еще несколько месяцев.

«Я не увидел ничего необычного. В комнатах был страшный беспорядок. В печах я нашел кучу обгоревших предметов: рамки для фотографий, разные щетки и расчески, маленькую корзинку, в которой Цесаревич хранил свои щетки для волос. Что-то просто валялось на полу, но личных вещей было не так много».

Гиббс не упомянул об одной любопытной подробности: осматривая покинутые комнаты, он поднимал с пола и складывал в пакет разные обломки, обрывки бумаги и кусочки ткани. Можно предположить, что, находясь в подавленном состоянии, Гиббс собирал вещи, которые в будущем напоминали бы ему о Царской Семье, или же он хотел сохранить их для грядущих поколений. Наиболее вероятным представляется следующее объяснение: Гиббс полагал, что они могут иметь некую культовую значимость.

Совершенно очевидно, что англичанин всю свою жизнь дорожил этими памятными для него вещами, среди которых были и окровавленные бинты Алексея. Ему было бы приятно узнать, что в 1993 году Фонд Вернера Реймерса, которому в то время принадлежала коллекция, отправил эти бинты и некоторые другие предметы в научно-исследовательский центр Олдермастон в графстве Беркшир для проведения анализов ДНК, призванных установить подлинность останков Царской Семьи.