– Скажите-ка, доктор, вы правда считаете, что французы едят больше, чем англичане? – задал однажды Наполеон собеседнику коварный вопрос.

– Да, я в этом убежден. Ведь французы только номинально едят два раза в сутки. На самом же деле – все четыре…

– Неправда – только два…

– Как два, когда француз садится есть в девять утра, потом в одиннадцать, в четыре часа пополудни и заканчивает трапезу вечером – в семь или в восемь часов. Разве я не прав?..

– Не могу согласиться, уважаемый доктор. Взять меня: я никогда не ем чаще двух раз в день. Что же касается британцев, они садятся за стол до пяти раз в сутки. Кроме того, ваша кухня более сытна; и это при том, что английский суп просто ужасен: в нем только хлеб, перец и вода. А уж сколько пьете вина!..

– Но не столько, сколько пьют французы…

– Один из моих офицеров, поляк Пионтковский, который иногда обедал вместе с британскими офицерами в лагере пятьдесят третьего пехотного полка, рассказывал, что те пьют по принципу часовой оплаты – платят за час и пьют столько, сколько хотят, вплоть до утра…

– Вряд ли… Ведь многие вообще не пьют больше двух раз в день. А вообще, на стол ставится бутылка с вином, наполненная на треть; когда она опустошается, в нее вновь наливают треть объема. Расплачиваются же соразмерно выпитому. Вот так…

– Выходит, следует знать язык народа и его обычаи – тогда не попадешь в неловкую ситуацию из-за плохого перевода, ха-ха…

– Выходит, так. Что уж говорить о глобальных вопросах внешней политики – ведь все народы настолько разные, и каждый пытается отстоять собственные интересы… Скажите, сир, как Вам удалось объединить Европу?

– Чаще приходилось заставлять, а не просить. И в этом весь секрет…

* * *

…Лучше не ошибаться, но раз уж дал маху, продолжай делать вид, что все осталось по-прежнему; в любом случае, в следующий раз будешь умнее – если, конечно, не дурак. Гаспар Гурго диву давался, насколько умен его патрон. Да что там – гениален! Бывали дни, когда что ни запись – то афоризм. Поэтому приходилось держать марку и, конечно, собственный нос, который, как известно, должен быть по ветру: Императора не проведешь!

И вот как-то раз, увлекшись разговором, Гурго… ошибся. Или как там по Бонапарту – дал маху. Спокойная беседа не предвещала беды: речь шла о неаполитанцах, ничего не смысливших в большой политике. Говорили также о мамелюках, воспоминания о которых заставили Наполеона хитро прищуриться: о мамелюках Наполеон мог говорить часами. Как, впрочем, и о Египте. Но именно «страна фараонов» явилась неожиданной «кляксой на скатерти», испортившей настроение Хозяина вплоть до следующего дня. А это, как ни крути, провал всей «дипломатии» умного Гурго.