Больше всех поляков раздражали русские. Впрочем, те им отвечали взаимностью. Причина – в исторической нетерпимости. Хотя самое первое отторжение, по всей видимости, произошло задолго до описываемых событий. Крещенная князем Владимиром Красное Солнышко, в год Великого Раскола (1054 г.), Русь сделала выбор в пользу православного христианства. И это напрямую сказалось на братских отношениях между соседями: католической Польше был непонятен выбор русов. С тех пор между русскими и поляками будто кошка пробежала, начались распри.

Самые серьезные испытания выпали на семнадцатое столетие. В августе 1604 года Лжедмитрий I привел в Москву полчища шляхтичей и казаков; пару лет спустя самозванец уже был «венчан на царство», а затем убит. С ним не стало и поляков. Потом был Лжедмитрий II (Тушинский вор), за спиной которого опять скакали польские уланы. И этого убили. Приходили Лжедмитрий III и Лжедмитрий IV, но речь не о них. Главное, что в течение двух лет (1610–1612 гг.), после низложения Василия Шуйского летом 1610 года (в правление так называемой Семибоярщины) московское правительство признало польского короля и великого князя литовского Владислава IV царем и даже вознамерилось чеканить от его имени монету. Лишь по счастливой случайности (Владислав должен был занять престол по принятии им православия, но не принял его и в Московию не явился) русский трон не оказался под польской пятой. А вскоре оккупантов погнали туда, откуда они прибыли. Установившаяся в 1613 году династия Романовых навсегда расставила точки над «i», указав шляхтичам их место…

Во времена Наполеоновских войн «независимая Полония» существовала лишь номинально – в головах ее жителей. По крайней мере на политической карте мира такой страны не было. Зато были Варшава, Краков и Познань; были, наконец, сами поляки, с их шляхтой, традициями и национальным флагом, бережно хранимым в кованых сундуках. Поляки мечтали об освобождении. Поэтому появление Наполеона восприняли более чем восторженно. Это был их шанс вновь обрести независимость. Когда на карту поставлена национальная честь, все остальное – не в счет.

Страна лесов, болот и красивых женщин, Польша не могла похвастаться только одним – собственной сильной армией. Раскинувшись от Балтики до Карпат, она ждала победителя: бери – не хочу. Пруссак ли, австриец или первый встречный-поперечный. Но «встречного-поперечного» совсем не хотелось: мечталось о принце, на худой конец – о молоденьком императоре. И когда наполеоновская армия оказалась под стенами Варшавы, радости поляков не было предела…