Наполеона полька очаровала. По прибытии в Варшаву он, приняв ванну, вызвал к себе Дюрока:

– Жерар, велите разыскать эту женщину. Я хочу ее видеть вновь…

Наполеон рисковал. Ибо имелось одно препятствие – Жозефина. В скором времени жена должна была приехать в Варшаву. С годами супруга Бонапарта стала просто невыносима: она безумно ревновала. Однажды Наполеон не выдержал:

– Ты ревнуешь меня ко всему – к горничной, к сестре, к моим солдатам, к придорожному столбу и даже к привязанной за окном ослице…

– Уж извини, дорогой, – ответила жена. – Но ты же знаешь, как я тебя сильно люблю!..

С тех пор как Бонапарт стал императором, заводить интрижки на стороне стало сложнее. О каждом его шаге и вздохе уже на следующий день узнавал весь Париж; через два дня – Франция, а еще через три – вся Европа. О том, что Наполеон подарил букет «какой-то панночке», европейцы заговорили уже через сутки. А через двое все только об этом и судачили. Слухи могли привести к очередному скандалу с ревнивой Жозефиной. Тем более что они появились не на пустом месте. Мало того, он вдруг поймал себя на мысли, что серьезно увлекся, ибо со дня первой встречи с «панночкой» постоянно думал о ней.

Следовало что-то предпринять – например, написать письмо супруге. Не нужно, право, ей сюда приезжать. Погода скверная, дороги разбиты, расстояния огромные; ехать придется не меньше месяца, да еще по ухабам… Впору заболеть. Проще вернуться в Париж[129]. Обо всем этом и написал, не забыв сделать приписку: «Досадую не меньше тебя. Мне так хотелось проводить с тобой долгие зимние ночи. Но приходится покоряться обстоятельствам. Прощай, мой друг. Всегда твой N.».

Но для себя он уже давно решил: долгие зимние ночи будет проводить с той, которой подарил букет…

* * *

Бал, устроенный военным министром Временного правительства Польши князем Юзефом Понятовским в честь императора Наполеона, должен был показать отношение растроганной шляхты к появлению в стране французов. Но истинную цену этого мероприятия понимал лишь сам князь-хитрюга и несколько его наиболее доверенных приближенных. В замок, где должен был состояться бал, чуть ли не насильно привезли Валевскую (замужнюю женщину!), на которую, как шепнул Понятовскому маршал Дюрок, «положил глаз» сам император. Вот он, долгожданный шанс обрести наконец желанную свободу, сделавшись союзником наполеоновской Империи. Упустить момент, понял Понятовский, было бы глупо.