Во Франции супругу Императора ожидали роскошные дворцовые апартаменты, о каких не могла мечтать ни одна из габсбургских королев. Это не восемь жалких комнатушек, в которых приходилось прозябать в Вене… Когда в Компьене Бонапарт показал Вестфальской королеве ванную комнату жены, той от зависти чуть не сделалось дурно: ванная оказалась обтянута дорогущим индийским кашемиром…
Прогулки, развлечения, сладости – все, чего захочет. А взамен лишь одно-единственное: сын. Он ждет от юной супруги сына! И исполнит все пожелания Марии-Луизы в надежде, что та его не подведет.
сын.
«Что Мария-Луиза станет матерью, Наполеон не сомневался, – пишет Фредерик Массон. – По этому поводу он собрал о ней самые подробные сведения. Помимо того, что “она прекрасно сложена”, ее род давал хорошие примеры. У ее матери было тринадцать детей, у бабушки – семнадцать, у прабабушки – двадцать шесть. Это, как сказал он Шампаньи, как раз такое “чрево”, на каком он хотел жениться. За себя он был спокоен. В его активе имелись два неоспоримых факта, и всякие тревожные сомнения устранены. Пусть же скорее приедет та, которая обеспечит ему наследственность его трона и завоюет будущее его роду!»
«Что Мария-Луиза станет матерью, Наполеон не сомневался, –
По этому поводу он собрал о ней самые подробные сведения. Помимо того, что “она прекрасно сложена”, ее род давал хорошие примеры. У ее матери было тринадцать детей, у бабушки – семнадцать, у прабабушки – двадцать шесть. Это, как сказал он Шампаньи, как раз такое “чрево”, на каком он хотел жениться. За себя он был спокоен. В его активе имелись два неоспоримых факта, и всякие тревожные сомнения устранены. Пусть же скорее приедет та, которая обеспечит ему наследственность его трона и завоюет будущее его роду!»
Вот так, у него будет Сын! А если постараться – даже несколько. И они все будут королями и маршалами! От всего этого голова шла кругом…
* * *
И все же Бонапарт чувствовал себя виноватым. Отсюда шкатулки с драгоценностями, ворохи дорогой одежды, изысканная обувь, шикарные апартаменты… Получалось, он всего лишь… заглаживал свою вину. Дело в том, что та «гусарская ночь» неожиданно сделала Императора уязвимым: он стал сомневаться в искренности чувств своей молоденькой жены. Разность в возрасте (23 года) и отвратительное поведение в первую брачную ночь могли сказаться на отношениях с супругой не самым лучшим образом.
уязвимым:
– Своего мужа я ничуточки не боюсь! – заявила как-то Мария-Луиза князю Меттерниху. – Если честно, мне кажется, Император сам боится меня…