«И внезапно смешливости этой пришел конец, когда командующий Донован объявил о демонстрации обнаруженного американскими войсками документального фильма о нацистских концентрационных лагерях. Мы с Келли стояли у скамьи подсудимых и наблюдали за обвиняемыми во время демонстрации документальной ленты… Франк во время первых кадров согласно кивает… Кейтель снимает наушники и искоса поглядывает на экран… Риббентроп зажмуривается, смотрит в сторону… Заукель лихорадочно оттирает со лба пот… Франк, судорожно сглотнув, пытается сдержать подступившие слезы… Геринг оперся на ограждение скамьи подсудимых, он с сонным видом лишь изредка поглядывает на экран… Франк бормочет: “Ужасно!” Розенберг беспокойно ерзает на своем месте, иногда бросает на экран быстрый взгляд исподлобья, опускает голову, снова поднимает взор, чтобы проверить реакцию остальных… Геринг с мрачным видом сидит, опершись на локоть… Штрейхер произносит: “Не верю я в это!” Геринг откашливается… Адвокаты издают стоны… Теперь Дахау… Франк горестно кивает: “Ужасно!”… Дёниц сидит, обхватив голову руками… Опустил голову и Кейтель… Франк грызет ногти… Функ горько рыдает при виде обнаженных женских трупов, сбрасываемых в яму, невольно прижимает руки ко рту…
Франк находился в крайне подавленном состоянии, но когда мы упомянули о фильме, он от душившего его стыда и гнева тут же залился слезами… Мы его спросили, не надо ли ему снотворного. В ответ он лишь покачал головой.
– Нет, благодарю. Если я не засну, я смогу молиться (в искренности Франка сомневаться не приходилось)»34.
Никлас Франк, положив руки перед собою на кафедру скамьи, сказал:
– В этом зале отец увидел воочию, что натворил!
Я замечаю:
– Но он же и отдал в руки суда неопровержимые доказательства своей вины. Страшные дневники, которые вел много лет и в которых описывал свои преступления. Он мог их сжечь, мог что угодно с ними сделать, но отдал в руки судей самую главную улику против себя…
Из дневника Ганса Франка:
«Прежде чем германский народ окажется перед лицом всеобщего голода, пусть голод коснется оккупированных территорий и тех, кто их населяет… Эти районы – военный трофей Германского рейха… Я не побоялся заявить о том, что в случае гибели одного немца должна быть расстреляна сотня поляков»35.