– Телефоны, металлические предметы, сумки, ключи, зонтик, разумеется, тоже. – Охранник бубнит привычно-монотонно, потому что несколько дней в неделю в тюрьме приемные дни, и родственники приходят проведать заключенных, так что текст про «металлические-предметы-сумки-ключи» отскакивает у него от зубов, как какая-нибудь детская считалочка.

– Я возьму с собой фотоаппарат, – говорю ему. – У меня разрешение на съемку.

– На съемку видеокамерой, – уточняет охранник, – ладно, берите, вы же в то крыло…

«То крыло».

Ну да.

Мы – я, Франк, Сергей и оператор – сдаем всё, что только можно, в специальное окошко, откуда нам сквозь стекло просовывают номерки. Никлас крайне сосредоточен и немного возбужден – на лице его, сменяя друг друга, проступают следы сильного напряжения и усталости, а хромота его всё отчетливее бросается в глаза. Я думаю о том, что ему тут будет непросто: место, где повесили твоего отца, не самое приятное в мире. Даже если отца своего ты презираешь и ненавидишь.

Следуя за коротко стриженным охранником, чей затылок я запомнила лучше лица, мы выходим во внутренний дворик тюрьмы и оказываемся по ту сторону огромной серой стены, отделяющий комплекс Дворца правосудия от тюрьмы. Если гулять вдоль этой разделительной стены со стороны Дворца, то можно увидеть большую желтую металлическую табличку, предупреждающую о том, что «любой разговор или иные попытки контакта с заключенными караются штрафом до 1000 евро». Интересно, а были случаи? Через эту огромную монолитную стену, высотою в четыре Никласа Франка, толщиною не меньше полуметра, кто-то пытался общаться? Как-то слабо представляется, учитывая, что вся она – сплошь бетон, который сверху венчает колючая металлическая проволока наверняка под напряжением.

Теперь мы все по другую сторону стены.

– А где в то время проходили прогулки заклю… – закусываю губу. Судя по жесту нашего сопровождающего, сейчас нужно заткнуться и идти молча. Я на всякий случай бросаю взгляд на тюремный дворик. Перед серой стеной – большая зеленая клетка метров двадцать в квадрате, неужели тут совершают прогулки современные заключенные? Весь двор выложен брусчаткой, из-под которой пробивается зеленая трава, из чего я делаю вывод, что если бы тут кто-то гулял в недавнем времени, трава была бы примята.

Я оглядываю двор снова и снова. Мне хочется шепнуть Никласу об одной истории, которую я вычитала о его отце. Наверняка он тоже ее знает…

«Знаете, – заявил Франк, – вы просто не в курсе того, что здесь происходит. Один пример. Взять хотя бы Геринга. На одной из наших последних прогулок в тюремном дворе он вдруг останавливается и, в упор глядя на меня, дожидается, что я обойду его и займу свое место слева от него, поскольку он старше меня по званию. Можете себе такое представить – здесь, в этой тюрьме? Да он для меня пустое место»³⁷.