Обе статьи, как в
На следующий день, в четверг 14 июня, двое сенаторов – Макс Баукус, демократ из Монтаны, и Чарльз Грассли, республиканец из Айовы, – предприняли атаку на организационно-правовую структуру, использованную Fortress и Blackstone для ухода от корпоративных налогов. Они внесли предложение о том, чтобы все партнерства, выведенные на публичный рынок после 1 января 2007 г., облагались налогами как корпорации{527}. Фактически имелись в виду именно Fortress и Blackstone, поскольку предлагаемые меры не распространялись на компании, вышедшие на биржу раньше этого срока, отсюда и быстро возникшее название – «налог на Blackstone»{528}. Он мог забрать значительную часть прибылей Fortress и Blackstone, и уже на следующий день акции Fortress упали в цене более чем на 6 %. Так был открыт сезон охоты на Blackstone и остальных игроков сферы LBO.
Вечером того дня, когда Баукус и Грассли выступили со своей инициативой, а Джеймс ждал в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди ночного рейса на Лондон, чтобы продолжить роуд-шоу, до него дозвонился Шварцман. Может быть, стоит все отменить? Им казалось, что весь мир настроился против их IPO. Вымотанные после недели изнурительных многочасовых презентаций, они размышляли о том, что делать дальше. Нанятые компанией лоббисты уверяли, что ни один из этих законопроектов не будет принят в ближайшем будущем, поэтому партнеры решили продолжать{529}.
Они находились на финишной прямой – от выхода на публичный рынок их отделяла всего неделя, но за эту неделю им пришлось столкнуться с еще более неожиданными проблемами.
Рано утром в субботу, когда Джеймс прилетел в Кувейт, у него внезапно начались сильные боли, что заметили и окружающие. Его доставили в больницу, где анализы выявили камни в почках. Ему настоятельно рекомендовали остаться в больнице, но Джеймс отказался. В тот день он провел несколько презентаций в Кувейте, а вечером и в Саудовской Аравии{530}.
Когда новость о приступе у Джеймса дошла до Нью-Йорка, она серьезно встревожила команду, готовившую IPO. «Сейчас я буду говорить с тобой, как твоя мама, – накинулась на Джеймса Рут Порат, когда дозвонилась до него в больнице. – О чем ты только думаешь, продолжая эти презентации?!»{531}
К делу подключился Шварцман, позвонив в Лондон Дэвиду Блитцеру: «Блитц, Тони не хочет признавать, что он серьезно болен. Тони пристрелил бы меня за это, но ты должен немедленно вылететь к нему»{532}. Блитцер сел на первый же рейс и прибыл в Дубай как раз вовремя, чтобы успеть на встречи, назначенные Джеймсом на воскресное утро. Но не успела начаться первая встреча, как появился Джеймс. «Я начал презентацию без него, но он приехал прямиком из больницы и с ходу взял инициативу на себя, как это умеет только Тони», – вспоминает Блитцер.