Но SEC уже поставила подпись на проспекте, поэтому все заявленные в последний момент протесты ни к чему не привели. В четверг 21 июня оставалось сделать последний шаг: установить окончательную цену. По предварительным оценкам банков, они могли разместить акции по цене от $29 до $31 за штуку. Во второй половине дня за столом в зале заседаний совета директоров Джеймс попросил каждого банкира из Morgan Stanley и Citi написать рекомендуемую им цену и затем обосновать свое мнение. Все банкиры Citi указали цену в $30; банкиры Morgan Stanley единодушно сошлись на $31. Шварцман спросил, не лучше ли остановиться на $30 – он не хотел, чтобы потом его обвиняли в том, что он выжал из IPO все до последнего цента, если впоследствии акции будут торговаться ниже цены размещения. Но спрос на выпуск был настолько высок, что в конце концов группа, готовившая IPO, согласилась с тем, что акции легко бы разошлись и по цене намного выше $31, поэтому не было причин назначать более низкую цену{535}.

Тем же вечером банки купили акции у Blackstone и продали их своим клиентам. На следующий день, когда новые акционеры получили возможность торговать на Нью-Йоркской фондовой бирже, те инвесторы, которые не смогли купить акции напрямую у андеррайтеров, взвинтили их цену до $38. (В конце дня она упала до $35,06.)

Когда подвели итоги, оказалось, что Питерсон получил на руки $1,92 млрд, а Шварцман – $684 млн. Джеймс, проработавший в Blackstone меньше пяти лет, положил в карман $191 млн, вице-председатель и глава подразделения хедж-фондов Том Хилл – $22,9 млн, финансовый директор Майк Пуглиси – $13,8 млн. Остальные 55 партнеров получили $1,74 млрд, или в среднем почти по $32 млн каждый{536}.

IPO Blackstone стало не только прорывом для прямых инвестиций, но и крупнейшим IPO в США за последние пять лет. Оно выдвинуло Blackstone в разряд ведущих компаний Уолл-стрит. Теперь она стоила столько же, сколько Lehman Brothers, где Питерсон и Шварцман начинали свою карьеру в банковском деле, и всего втрое меньше, чем гигант Goldman Sachs{537}. Blackstone добилась своей цели.

11 дней спустя, 3 июля, KKR тоже подала документы на регистрацию IPO, но Кравис опоздал. В тот самый день, когда акции Blackstone начали торговаться на бирже, инвестбанк Bear Stearns объявил о выделении кредита на сумму $3,2 млрд находящемуся под его управлением хедж-фонду – ему потребовалось дополнительное обеспечение вследствие резкого падения стоимости его портфеля ипотечных облигаций. Причем банк предупредил, что, возможно, ему придется бросить спасательный круг и своему другому, более крупному хедж-фонду{538}. Это было дурным предвестием. В середине июля кредитные рынки отступали уже по всем фронтам и найти финансирование для крупного LBO стало практически невозможно. Растущие убытки по ипотечным ценным бумагам заставляли хедж-фонды и других инвесторов нервничать, а долги по LBO сильно смахивали на эти бумаги, вследствие чего банки больше не могли собрать деньги через выпуск обеспеченных кредитных обязательств, чтобы профинансировать новые сделки по выкупу компаний на заемные средства.