— Не пророк? — профессор поджал губы. — А разве ваш трактат о невыявленных человеческих способностях, коим нет границ — это не проповедь?

— Священники тоже проповедуют.

— Священники проповедуют всем известные догмы: задуматься о душе, о конце света, о смирении перед Господом… Пророк отличается тем, что говорит нечто новое. Пророк начинает эпоху. Пророк подчиняет историю, меняет её. Я не слышал из ваших уст ни слова «смирение», ни слова «добродетель». В трактате человеческую душу вы представили как энергию, часть и плод Вселенной, но не как рабское творение Бога. Если бы я не знал вас, то подумал бы, что вы объявили Богу войну.

— Я рос в приюте при католической церкви. Без матери, без отца. Мне говорили о смирении каждый день, — Мелькарт взял вилку и вонзил зубцы в поджаренное мясо. — Если бы я проявил смирение, то ничего бы в этой жизни не добился. Смирение… Отвратительное оправдание бездействию. Философия рабов, которые ещё со времён древних египтян головы не поднимали. Пока о свободе не прокричал Моисей, воспитанный, между прочим, в египетской школе, вскормленный философией язычников, врагов Бога. С покорностью собак люди рассуждают о смирении. Христианство — величайшее заблуждение человечества. Слепая вера… Отвержение разума… Любые измышления церковники воспринимают как ересь и вытравливают насилием. В приюте меня подвергали наказанию всякий раз, когда я наводил хулу на Святого Духа. Мою жизнь целиком и полностью составляет борьба, Азраил. Мне приходилось бороться с самого детства. Я верю не в Бога, а в человеческое сознание. Сознание порождает и веру, и мораль.

Мелькарт откинулся на спинку дивана.

— Сколько воинов за веру вы знаете, Азраил? Тех святых, которые умерли за Господа и стали всеобщими героями? Им пишут иконы. Их почитают. А почему героями не считают тех, кто умирал за право поклоняться идолам? За язычество? Они ведь сражались за свою веру, Азраил. За богов, которые сопровождали жизнь их предков. И вдруг пришли иноземцы и велели преклониться перед человеком, распятым на кресте грешниками! Почему те люди должны были принять новую религию? Только потому, что её назвали истинной? С какой стати? Христианство утвердилось на трупах миллионов людей. Бог дал свободу ценой крови первенцев, невинных детей, только потому что Его народ отказывался бороться за жизнь, за любовь, за свободу. Я не проявлю смирения, Азраил. Всё, чего я достиг, я добивался трудом. Я боролся и буду бороться. Я никогда не предпочту тупое бездействие. Ни один из пророков не был ни наблюдателем, ни жертвой реальности. Никто не соглашался на смирение, вместо этого они манипулировали обстоятельствами и побеждали судьбу духом.