— Может, вы и правы… — неопределенно проговорил Кромов. — Так что вам ответил директор?

— Тоже все отрицал. По-моему, он не кривил душой. Да я и сама даже на минуту не могу предположить, чтобы между ними что-нибудь было… Ведь все время на планерках цеплялись!

— Из-за чего?

— Из-за чего на планерках ругаются? Из-за плана, конечно! План для нас главное, выполнить должны любой ценой, а поставщики подводят. И вот тогда многое зависит от начальника планового отдела, она… Впрочем, вам это неинтересно.

— Напротив, — поспешил заверить Кромов. — Очень интересно!

Он пытался задать еще несколько вопросов, чтобы вернуть председателя профкома к разговору на производственные темы, но откровенность Клавдии Никитичны иссякла. Служебные тайны она хранила свято и явно передумала посвящать оперуполномоченного в келейные подробности производственных процессов фабрики «Художественная роспись». Заслышав в коридоре тяжелые шаги, она радостно оповестила Кромова:

— Иван Васильевич пришел! Вы же хотели с ним встретиться?

Кромов смотрит не в глаза, а куда-то на впалые щеки Добровольского, словно впервые заметив, как плохо гармонирует обычно присутствующая на них короткая пегая щетина свежим рубашкам и современным отутюженным костюмам следователя.

— Итак, я прикинул ориентировочные даты звонков и даты поступления писем. Получалось, что сначала были звонки, потом письмо на фабрику, потом в главк…

— И еще три звонка позже, — с видом человека, который все в точности установил, уточняет Добровольский.

Кромов рассеянно кивает:

— Стало быть, подумал я, идет по нарастающей. Почему? Ответ был один — кто-то упорно добивался своего. Для подобной последовательности в гнусностях необходим весьма серьезный мотив.

— Например, ревность? — хитро стрельнув глазами, вставляет следователь.

— Почему бы и нет? Отелло вон задушил Дездемону из-за одного платочка носового… Тут же выбор богаче — звонки, письма анонимные…

— Оставалось узнать, кто звонил — мужчина или женщина.

— Хотя бы это, — соглашается Кромов. — Правда, и тогда бы возникли варианты, комбинации… В зависимости от того, кто был мишенью — Мозжейкин или его жена…

Добровольский подсказывает:

— Забыл про директора фабрики.

— Обижаешь, — тянет Кромов.