— С чего бы это он? — вопросительно протянул Кромов.

Токаченко откинулся на спинку стула, вытянул тощие ноги в новеньких вельветовых джинсах:

— Руки-то решил наложить?

— Именно это я и хотел сказать.

Токаченко выпалил сразу, не раздумывая:

— Из-за жены!.. Больше причин не было.

— Не излишне категорично? — осведомился оперуполномоченный.

— Нет, — резко крутнул головой парень. — Точно, из-за жены… Мозжейкин же интеллигент во втором, а то и в третьем поколении, а они, сами знаете… Да еще у него любовь к ней страстная… Ревновал тайно, я знаю… Бывало, стоим, курим в коридоре, про баб только начнут, сразу мрачнеет. Это и до звонков было… Как только кто про любовниц заговорил, да про то, что женщины все на измену способны, особенно те, у кого детей нет, так он уходил, не выдерживал.

— Вы женаты?

Токаченко на секунду застыл с выпученными глазами, потом потер бороду ладонью:

— Не-ет… Встречаюсь с одной…

— И тоже рассказываете о своих отношениях на перекурах?

— Что вы?! — возмутился Токаченко. — Разве можно!

Кромов сделал пометку в блокноте, спросил:

— Вы упомянули о звонках?..

— Упомянул, — парень тряхнул головой, поправил очки, без прежнего азарта произнес: — Как-то я сидел в кабинете начальницы, а Андрею Борисовичу позвонили. Он по параллельному говорил, а я возьми да сними трубку…

— Кто звонил?!

— Баба! — выпалил Токаченко и уточнил: — Женщина, хорошенькая такая…

— И это определили?

Несмотря на улыбку оперуполномоченного, Токаченко серьезно объяснил: