– Слушай сюда, Билл. Это тебе не какое-то интеллектуальное бла-бла-бла. У меня счеты с самим Сатаной.

Я это сказал, только чтобы уязвить его выспренное интеллектуальное превосходство. Берроузу это понравилось. Теперь он был на крючке.

– Джонни, возможно, я смогу тебе помочь, – сказал он. – Если хочешь найти дьявола, надо знать, где искать. У меня в номере, недалеко отсюда, есть одна книга. С ней ты поймешь, с чего начинать. С удовольствием ее одолжу.

– Ну пошли, – сказал я, оставляя на столе десять франков.

Мы вместе прошли по бульвару мимо старой церкви – Берроуз странно затих после того, как балаболил все утро. Повернули налево, на рю де Сен. Машин оказалось так мало, что проще было идти по середине улицы. Через квартал это стало необходимостью, когда мы миновали «Луизиану» – обшарпанное угловое здание с облезающей краской на фасаде. У продуктовых лотков мсье Фужерона по обеим сторонам от входа толпились деловитые домохозяйки. С железных крюков вдоль стены мясной лавки через дорогу лыбился ряд свиных голов.

– Здесь останавливаются все джазмены, – сказал Билл, когда мы свернули у рынка направо, на рю де Бюси.

– Да, знаю, – ответил я, не упоминая о Клуке.

Берроуз снова замолк, пока мы вышли с Бюси на Сент-Андре-дез-Ар – узкую улицу с лавочками и бистро. Билл повел меня налево, на Жи-ле-Кёр – переулок едва ли шириной с автомобиль.

У отеля по адресу Жи-ле-Кёр, дом 9, не было названия. Берроуз именовал его «Бит-отелем» – по его словам, это прозвище придумал один из его приятелей-поэтов в честь всех битнических художников и писателей, которые жили в этом никчемном клоповнике. Первый этаж был тесным и темным. Дверь справа вела в кафе. Мы поднялись по крутой загибающейся лестнице. Берроуз жил в номере 15 на втором этаже. Внутри стояла сырость – унылый склеп без удобств большинства тюремных камер. Билл включил голую 25-ваттную лампочку, болтавшуюся на потолке, и она обнажила жалкую обстановку.

Он сел за свой рабочий стол. Я – на второй стул.

– Железная дева, – сказал он, показывая на пишущую машинку «Оливетти».

– А это что? – Я показал на четыре кабельных лотка у него над головой, прибитых к заляпанной стене.

– Моя книга. Прошлой осенью журнал в Чикаго опубликовал из нее один кусок.

– Как называется?

– «Голый завтрак». Название подсказал пару лет назад Джек Керуак в Танжере. Он ослышался. Я хотел назвать ее «Голая похоть». Знаешь Керуака?

– Не-а.

– «На дороге»?

– «На дороге»? Про каких-нибудь бродяг-дармоедов?

Пергаментная кожа на лице Берроуза смялась от тонкой улыбки.

– Кажется, ты только что написал стих, – сказал он. Я не понял прикола, так что помалкивал.