— Останавливаться нельзя.

— Безусловно.

Грейс задумалась. В день бунта она поняла многое: не так сложно быть для людей Грейс, той Грейс, которую они хотят видеть. Не так сложно примириться с миром и жить в нем так, словно в этом есть смысл. Но зачем, если можно сделать мир лучше?

— Вы говорили сегодня о новом человеке. Зачем эту тему? В плане курса ведь совсем другая.

— Я искал таких, как вы, — ответил Френсис и закусил губу. — Ведь Джексон слушал об этом с восторгом. Он знал, что это — правда. Он чуствовал, что особенный. Вы тоже это понимаете. Но больше никто не хочет поверить.

— Я это давно поняла, когда пыталась пригласить других людей к нам, но никто не соглашался. — Грейс вздохнула. — Я думала, что Джексон расстроится, что я никого не привела, но он…

— Сказал, что всему свое время?

— Да. Он вам тоже такое говорил?

Френсис кивнул. Он словно раставил себя замолчать.

— Скажите, а вы ведь честно ответите, если я задам вопрос?

— Конечно. Отныне и впредь я буду честен.

— Вы ведь не просто так ходили в кафе на окраине за круассанами? Я видела вас там несколько раз, но не решалась заговорить. Вы же тоже ждали?

Профессор Френсис улыбнулся, посмотрел на Грейс чуть сощурившись, а потом тихо рассмеялся.

— Неужели ты что-то не знаешь, Грейс?

— Джексон не всегда был рядом, чтобы подсказать, — прошептала Грейс.

— Ну, я верю, что ты и сама настолько умна, чтобы догадаться. — Он чуть повернулся и смотрел уже прямо, улыбаясь.

— Профессор…

— Грейс, никаких профессоров. Пусть то отражение навсегда останется там, в университете. Зови меня Луис. Или Луи. Как тебе удобно.

— Луис…

— Может, Джексон говорил вам обо мне. Это он сказал, чтобы близкие называли меня только по имени. Мы давние знакомые.