— А ты не протягивай, — сказал Луис и улыбнулся.

— Почему мы просто не можем включить свет?

— Так нужно, — вздохнув, наконец ответил Шелдон.

— Откуда ты знаешь, как должно быть?

— Я знаю.

— Еще одно знание свыше? — хмыкнул Джим, но так и не дождался ответа и отвернулся.

— Скоро это кончится, Джим. Осталось совсем немного, — сказал Луис.

— Можно конкретики? Что кончится?

— Все закончится сегодня. Ты знаешь, что это значит.

— А вам это кто напел?

— Кто и вам. Вы просто не слышите очевидного.

— Звучит как оскорбление.

— Но это печаль, Джим. Мне незачем вам врать.

Джим больше не напоминал о фарах, но так и не успокоился. Смотрел вперед, словно пытался привыкнуть к темноте и разглядеть впереди опасность, но ничего не видел, ни блага, ни кошмара. Он был близок к тому, чтобы расплакаться, но устал, чтобы хотя бы закрыть глаза. Чувствовал, что вряд ли сможет открыть.

Лиза беспокоилась, но по-своему. Она задремала. Глаза приоткрыты, но закатились, и белая полоска белка виднелась под полузакрытым веком. Лиза тихонько посапывала и лежала на плече Джима. Казалось, она спокойна. Однако Лиза никогда не спала в присутствии других и точно не смогла бы уснуть в темноте.

Сабрина выглядела так, словно могла рассыпаться от неаккуратного прикосновения: губы беззвучно сжимались, будто бы сдерживая слова, а пальцы вытянулись, дрожали. Она не видела себя, только чувствовала, как кожа кололась о воздух, как дышать становилось тяжелее, а сердце билось о кожу изнутри, больно, неприятно, но, как ей казалось, необходимо.

Только профессор Френсис был по-настоящему спокоен. Он смотрел в окно. Смотрел так, будто во мраке и в самом деле мог что-то разглядеть. Если бы можно было бы рассмотреть его лицо, заметили бы улыбку, спрятавшуюся в тени усов. Он ждал. Уже предчувствовал. Никто не верил ему.

— У нас есть вода? — тихо спросила Грейс.

— С собой? Скорее всего нет, — подумав и постучав по карманам, ответил Луис.

— Мы даже воды не взяли? — удивился Джим. — А если кому-то станет плохо?