– Спать ложусь, гашу огни, – прошептал он, чувствуя себя маленьким мальчиком. – Боже, душу сохрани. – Нахмурившись, он попытался вспомнить детскую молитву до конца, но не смог. – Давно я этого не делал, – смущенно произнес Крис. – Надеюсь, Ты меня услышишь. Я не виню Тебя за то, что отправил меня сюда. И вероятно, я не заслуживаю никаких благодеяний. – Его голос замер, когда он подумал о самом заветном своем желании. Наверняка, если он попросит только эту вещь, у него есть шанс получить ее. – Хочу помолиться за Гектора, – сказал он. – Молюсь, чтобы он поскорее выбрался отсюда.

Крис стал думать о том, встретил ли уже Господь Эмили. Он закрыл глаза, представляя себе длинные белокурые волосы, которые наматывал себе на руки как поводья, ее подбородок и мягкую голубоватую ямку на горле, к которой прикасался губами, чувствуя биение крови. Он вспомнил что-то, прочитанное этим вечером: «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам»[7]. Он надеялся, что теперь Эмили это обрела.

Оставаясь на коленях, как кающийся грешник, и медленно погружаясь в сон, Крис услышал Бога. Он пришел на звуки шагов, лязгающих ключей и ночных стонов. И Он прошептал в затылок Крису, у которого зашевелились волоски: «Простите, и будете прощены».

Гас проснулась оттого, что ей на грудь упало что-то тяжелое. Она в испуге принялась отбиваться, но поняла, что ее прижимает к кровати Кейт.

– Вставай, мама! – потребовала она с сияющими глазами.

Заразительная улыбка дочери заставила Гас сразу забыть, что ей предстоит пережить еще один день.

– Что такое? – сонно спросила она. – Опоздала на автобус?

– Нет никакого автобуса, – ответила Кейт и села, скрестив ноги. – Пойдем вниз. – Она сунулась под одеяло, вызвав недовольное ворчание отца. – Ты тоже, – сказала она и выбежала из комнаты.

Десять минут спустя, заспанные, но одетые, Джеймс и Гас вошли в кухню.

– Ты хочешь сварить кофе или мне сварить? – спросила Гас.

– Ты не сможешь сварить кофе, – прыгая перед ними, заявила Кейт и, схватив родителей за руки, подвела их к японской раздвижной двери, отделявшей кухню от гостиной. – Та-да! – пропела она, отступая в сторону и открывая их взорам растрепанный эвкалипт в горшке, на скорую руку украшенный пригоршней стеклянных шариков и елочных игрушек. – С веселым Рождеством! – пропела она, обвивая маму руками за талию.

Гас взглянула на Джеймса поверх опущенной головы Кейт.

– Милая, ты все это сделала сама?

Кейт робко кивнула:

– Я знаю, это немного по-дурацки – дерево из прихожей, и все такое, но я подумала: если спилю что-то снаружи, ты очень расстроишься.