В тот день Майкл работал допоздна в гордом одиночестве. В перерыве сидел на лесах, спустив с них ноги. Глаза закрыты, лицо поднято к потолку, к небу – юноша с полотна: невероятно прекрасный, но смертельно уставший. Кисть выпала из его дрожащих пальцев. Ее поднял Фредерик Лидс. Майкл спустился с лесов и протянул руку, но Фред уронил кисть – намеренно, с какой-то едкой, детской мстительностью, – Мэри, спрятавшаяся в тени коридора, ощутила в этом движении скрытую театральность, ледяной гнев, явственно почувствовала, как схлестнулись злорадство и обида, трепет и гордыня.

Юноши долго сверлили друг друга взглядами, в которых читалось полное понимание происходящего, хотя оба хранили молчание. Майкл сдался первым – встал на колени, поднял кисть и зажал ее между пальцами. Так и стоял, опустив голову и плечи. Мэри всем естеством почуяла его безысходное смирение, безусловное принятие – Иисус на Голгофе. Взволнованная и испуганная, Мэри вернулась в класс музыки. Весь вечер эта сцена, пропитанная чем-то напряженным, опасным, особенно личным, не давала ей покоя. Безвольный, надломленный Майкл Парсонс, умоляющий расправиться с ним…

Мэри перебирала клавиши с непривычной отстраненностью – впервые ускользала от самой себя. Когда дверь в зал открылась, ее рот растянулся в доброжелательной улыбке – Грейс! – но она тут же померкла, когда в зал проник черный силуэт. Как только он приблизился, выйдя на свет, Мэри в первую очередь заметила его глаза: такие голубые, что у нее перехватило дыхание. Наколотая на его острый взгляд, она поймала себя на удушающей и постыдной мысли, что встала бы перед ним точно так же, как Майкл Парсонс, стоило лишь попросить.

– Извини, если напугал. – Фредерик сделал еще несколько шагов. – Девочки из твоего класса сказали, что ты здесь занимаешься.

По спине пробежала мелкая дрожь, щеки запылали, когда Мэри представила, что Фред заметил ее, следящую за той странной сценой у лесов.

– Я хотел поблагодарить за то, что позаботилась о моей сестре.

Его тон, доброжелательный и подчеркнуто вежливый, окончательно выбил из ее рук погнутый щит спокойствия, за которым она прятала смущение.

– Я ничего не сделала.

– Неправда. Вечерами Грейс покидает дом, чтобы встретиться с тобой…

В приступе внезапно нахлынувшей вины Мэри поспешила оправдаться, но Фред вскинул руку, продолжив:

– И это идет ей на пользу.

Мысли Мэри ошалело бежали, расталкивая друг друга, но ни одна не добиралась до финиша.

– Поэтому спасибо.

Он наклонил голову набок, и тень расчертила его лицо. Лицо Грейс. Но не совсем.