– Я не шучу. Я хотел извиниться. – В порыве дерганой неловкости его руки с искусанными под корень ногтями нырнули в карманы брюк. – Просто хотел попросить прощения. Вот и все. – Он жалобно поднял взгляд, словно домашний питомец, нагадивший в хозяйские тапки, и Мэри захлестнула особенная волна отвращения. – Ты простишь меня?

– А потом ты снова начнешь смеяться?

– Нет, – качнул головой он. – Мне жаль. Правда. Надеюсь, ты сможешь меня простить. Ведь сможешь?

Боль обиды пронзила ее до основания, слишком сильно, чтобы его извинения что-то значили, но Мэри кивнула – не выдержала бы ни минуты жалобного скуления, что отдавало пластмассовым привкусом, точно жуешь колпачок от ручки.

После уроков Мэри встретилась с Фредом в саду у ротонды, оплетенной пудровыми розами и вьюнком. Лидс стоял, прильнув к единственной голой колонне спиной, пряча руки в карманы, его точеное лицо, слегка подрагивающие от удовольствия веки ласкали лучи ослабевшего осеннего солнца. Обычно он, как и остальные мальчики, носил под пиджаком жилетку, придававшую всем детскости, но в тот день, сбросив ее, как кожу, будто вмиг повзрослел на несколько лет. Из-под человеческой личины еще отчетливее проступило мифическое существо, которое, ведомое тайными знаниями, совершало все с невозмутимой уверенностью и неземной грацией.

Они шли в напряженном молчании по узкой, мощенной булыжником дорожке, огибая клумбы, еще не потерявшие прежний цвет и выписывающие удивительные завитки. Посреди сада журчал фонтан с прекрасной женщиной во главе. Одетой женщиной – Лидсы не поставили бы в саду школы обнаженную статую, – но Мэри могла лицезреть каждый изгиб, плавный и манящий, она бы тоже хотела быть такой чарующей, высеченной умелым скульптором. Тогда Брент пригласил бы ее на бал, истинно желая этого, взгляд Фреда задержался бы на ней дольше с искренним интересом – о большем она не смела просить. Свернув с дорожки, Фред ступил по траве – его начищенные туфли блестели в буйной зелени. Они минули сад и вышли в поле, окантованное густым войском чащи Лидсов. Никаких преград, предупредительных знаков и вывесок, но Мэри замялась во внезапно нахлынувшей тревоге.

– Мне нельзя туда. – Еще в первый день директриса предупредила, что вход в лес запрещен и нарушение этого правила грозит исключением.

– Ты со мной. – В его голосе не было ни кокетства, ни издевки – спокойная уверенность.

Они пересекли медленно увядающее поле, поросшее высокой травой, и ступили за границу, в чащу Лидсов. Фред хранил молчание, точно пытался оставить внешний мир – бестолковые беседы и повседневные дела – в главном корпусе. Тропинок, даже намека на них, в чаще не протоптали, стоило отойти на десяток футов от границы – и ты потерян безвозвратно. Но Фред, как и прежде, излучал стойкую решимость, увлекая Мэри все дальше.