Мэри невольно усмехнулась тому, как он перенял ее тон.

– Это правда. Когда мы были маленькими, мы часто приходили сюда с Грейс. Ложились прямо там, – он очень точно указал на место в тени под ясенем, – и смотрели на слепящее небо, пока нас не клонило в сон от жары или усталости. Она любит вереск, считает, что в нем есть особая сила – он способен вырасти на самой бедной почве – там, где не сможет ни одно другое растение.

– Значит, ей понравилось бы в Северном Йоркшире, там все пустыри заросли вереском.

– Как в «Грозовом перевале»?

– То было в Западном Йоркшире.

– И как я мог забыть? – картинно стукнул он себя по лбу и улыбнулся, наклонив голову чуть набок. Знал, как прекрасен, и без зазрения совести этим пользовался.

Мэри таяла на солнце и под взглядом цвета льда, испытывая калейдоскоп противоречивых и ярких эмоций: с одной стороны, волнение, от которого перехватывало дыхание, с другой – восхищение тем, как Фред, совершенно ее не зная, дополнял ее фразы, слушал ее, а главное – слышал. От чувства единения, принятия, понимания она дрожала всем телом, с трудом сдерживая себя, прижимая коленки друг к другу. Ей хотелось сидеть рядом с ним, пока солнце не потонет в вереске. И после этого. Просто сидеть и смотреть на него. Пересчитывать каждую ресницу, обрамляющую его чудесные глаза. Она мечтала вечно быть подле него, просить его остаться, но их тоже разделяло нечто наподобие чащи, через которую единственной тропинкой служила обеспокоенность Фреда судьбой сестры.

– У тебя нет друзей из-за Грейс?

Лицо Фреда каким-то образом заострилось еще сильнее, что привело Мэри в полное замешательство. Ей показалось, что она случайно пересекла какую-то невидимую черту внутри него.

– Почему ты так решила?

– До того как в моей жизни появилась Грейс, у меня тоже не было друзей – это тяжело осознавать.

– Я пришел к выводу, что чем меньше людей знаешь, тем меньше вероятность, что тебе причинят боль. Наверное, Грейс – мой единственный друг. Она всегда будет моим другом.

– Ты боишься, что я украду ее у тебя?

– Нет. – Его голос вдруг стал ниже. – Я рад, что ты у нее есть.

Его умные глаза наблюдали за могучим ясенем, одиноким воином росшим посреди буйства верескового поля, и там, в его резной раскидистой тени, словно вспыхивали отголоски прошлой жизни.

– Раз ты теперь все знаешь, могу я кое о чем тебя попросить? – Он повернул голову и одарил Мэри пристальным взглядом, многозначительно затихнув. – Если ты почувствуешь, что с Грейс что-то происходит, – скажи мне.

– Я не могу этого обещать.

– Почему?

– Настоящие друзья обязаны хранить тайны друг друга, разве нет?