– Всего лишь на вечер.
– Боже, это же наверняка стоило целое состояние.
Мать закатала бы ее в асфальт, прознав о таких непомерных, безрассудных тратах. «Парк развлечений, вы только посмотрите на нее», – не утихал ее властный голос. Что за демон живет внутри тебя, Мэри Крэйн, вынуждая желать большего?
– Ради тебя я отдал бы все до последнего фунта.
– Но как ты узнал, что у меня день рождения?
– Это несложно, если имеешь доступ в кабинет директора.
Мэри снова затихла. Мраморное лицо Фреда пылало в безумии живых огней парка, вспыхивало то золотом, то краснотой, то зеленью, и он смотрел так, как никто прежде: с почтением, благоговением и восхищением, пронзившими ее подобно молнии.
– Если тебе не нравится, мы уедем. Мы можем…
Она порывисто прильнула к нему и закрыла рот поцелуем – первым в ее жизни. Мучительное томление, что охватывало ее рядом с ним, взяло свое. Фред обхватил ее шею, прижав к себе ближе, провел пальцами по скуле, спустился к пульсирующей венке на шее, коснулся чувствительного местечка за ухом, отчего из ее рта невольно вырвался стон, и она, испугавшись, отпрянула и зарылась лицом в ладони.
– Прости. Прости… никто никогда не делал такого для меня.
Он убрал ее руки от лица, поцеловал левую в тыльную сторону.
– Ты в самом деле ничего не понимаешь, Мэри Крэйн.
Он держал ее за руку, вел вперед, в мигающее марево, и от этого голова, точно налитая свинцом, работала туго. Все кружилось, переливалось, и хотелось еще: посмотреть на него, коснуться, поцеловать.
– Куда пойдем? – в искреннем воодушевлении спросила она.
– Ты именинница – тебе выбирать.
Мэри не питала любви к опасности, поэтому в первую очередь они прокатились на лошадках. Это было ошибкой – от переизбытка впечатлений голова закружилась, и пришлось сойти с карусели. Фред принес газировку.
– К сожалению, это все, что у них есть.
– Извини, я все порчу.
Он как-то странно на нее посмотрел, точно в одночасье она превратилась в инопланетянина, и качнул головой.
– Ты – единственная причина, по которой мы здесь. Ты не можешь ничего испортить.