За Майклом следовал мистер Парсонс – его точная зрелая копия. В грациозно-кошачьей манере Фред оттолкнулся от «Кадиллака», заставив обоих обратить на себя внимание. Отвесив дежурное приветствие, Парсонс-старший уселся в машину, подарив Майклу несколько минут наедине с другом. Время возвело между ними незримую, но ощутимую стену. Повисло неловкое молчание, словно между давно разведенными супругами, расставшимися после грандиозного скандала.

– Неплохо, – отметил Майкл, кивнув на машину. – Неужели твоя?

– Подарок от Агнес.

Фред улыбнулся: как он и полагал, разговор о машине стал предлогом. За лето он сильно вырос, возмужал, и это заставило его и без того нездорово высокую самооценку взлететь до небес. Он не видел ни одной стоящей причины, почему бы Майклу стоило бросить прежние привычки, без которых все его будущее зияло перед ним бесконечным черным коридором.

– Я знал, что тебе понравится, Майки.

– Я должен ехать, – ответил тот стеклянным тоном. – Отец теперь глаз с меня не спускает.

– Почему? Тебя ведь вылечили.

Майкл подошел ближе и робко провел по «плавнику», как мальчишка, которому запретили трогать игрушки в магазине.

– Я думал, сегодня отличный день, чтобы наведаться во «Врата ада»…

– Я должен бросить, Фред. – Их взгляды встретились.

– Видимо, здесь в самом деле отлично промывают мозги.

– Ты любишь Грейс?

Уверенность Фреда подтаяла, вынудив его спрятаться за погнутым щитом из улыбки.

– Я бы умер за нее.

– А я – за Кэти. В этом году она начнет учебу в Лидс-холле – я должен быть рядом.

Фред находил непостижимым, как после всего, что он сделал, в Майкле уцелело пристанище для заботливого и любящего брата. Впрочем, он знал, что эта добросовестная сторона лишь временный побочный эффект лечения. Так было всегда: Майкл отдалялся, чтобы в итоге стать еще ближе.

– Год? – Фред постучал костяшками по машине.

– Я не буду играть…

– Год производства этой красавицы.

– Фред…