Фред пожал плечами.

– Как часто ты называешься моим именем?

– Какая, в сущности, разница? Главное, ты – мой лучший друг.

– Дружба предполагает равенство. Мы не равны.

– Ты – часть меня. Это намного важнее.

– Разве так поступают с частью себя?

– Я хотел, чтобы тебе было легче бросить.

– Я бросил! – Глаза Майкла покраснели от этого отравленного гвоздя, что Фред продолжал с неистовым постоянством вбивать в него. – Но ты затягиваешь меня в это… снова и снова. Как бы я ни сопротивлялся, чтобы ни делал. Тебе нравится видеть меня таким? От этого нет спасения, верно? Когда я встретил тебя впервые в лесу, я спросил у тебя, призрак ли ты.

– Помню.

– На самом деле я подумал, что ты дьявол. Мое впечатление было верным.

В медлительно аристократичной манере Фред отпил из стакана и, отставив его, оперся на перила. У него за спиной дьявольскими крыльями расстилались сумерки.

– Извини, – примирительно картонным тоном ответил он, – в следующий раз…

– Никакого следующего раза!

– Хорошо.

– Зачем она здесь?

– Я дал тебе то, чего ты хотел…

– После всех этих месяцев ты приводишь на первую встречу какую-то девчонку… О чем ты, блядь, думал? Если с ее головы упадет хоть волос, нас упрячут. Нас видели. Это не Лидс-холл – здесь повсюду камеры…

– Может быть, сегодня они вышли из строя, – предположил он, загадочно улыбнувшись, и обратил взгляд, исполненный снисходительного высокомерия, на одну из них, направленную черным глазом на скудный ряд старых машин.

– Может быть?

– Неприятно бы получилось, верно? – с еще большим весельем продолжил он, как бы невзначай взглянув на свои руки, пересохшие пальцы в мозолях, натертые черенком лопаты.